– Внимание всем! – раздался ниоткуда голос Командора. – Начинаем предстартовый отсчет. Корабль идет на форсаже. Всем, кто еще не сделал этого, срочно занять противоперегрузочные ложементы!

Монотонный механический голос начал обратный отсчет. Ана с волнением ждала старта, слегка побаиваясь, но какой-то странный азарт все прочнее обосновывался внутри нее, потихоньку вытесняя прочие чувства. «Восемь, семь, шесть, – сами собой повторяли вслед за механическим голосом губы. – Пять, четыре, три, два, один... Старт!» Какая-то могучая рука внезапно вжала девочку в ложемент так, что перехватило дыхание. Но в ту же секунду над ней появилось на грани видимости синеватое свечение. Появилось и без следа уничтожило навалившуюся тяжесть. Как жаль, что нельзя находиться в рубке и видеть все... Но Ана твердо знала, что настанет время, когда у пульта крейсера будет стоять она. Так будет. Во что бы то ни стало будет!

«Всем приготовиться войти в состояние эмосна, – раздался в голове Аны бесстрастный голос Тины. – Включаю!»

Ана хотела что-то сказать, но не успела. Ей вдруг необоримо захотелось спать, настолько, что девочка едва успела сладко зевнуть. Зевнула и провалилась в сон.

* * *

Илар внимательно рассматривал покрытый непроницаемыми тучами шарик инфернальной планеты. Похоже, там никогда не видели солнца и звезд. Впрочем, звезд бы они не увидели ни в каком случае – пылевое облако, в котором находилась система желтого карлика с единственной планетой, оказалось настолько плотным, что увидеть сквозь него что-нибудь можно было только, если очень повезет. Да и климат внизу, похоже, еще тот. Даже сквозь тучи Илар видел воронки смерчей, гуляющих по планете. Впрочем, населена была только небольшая область у экватора, огромное плоскогорье, возвышающееся над поверхностью на добрых восемь с небольшим километров. До этого плоскогорья смерчи не добирались.

– Син, что говорят детекторы? – обратился Командор к адмиралу, сидевшему у пульта в прямом подключении к главному биокомпу крейсера. Толстое, постоянно сокращающееся щупальце биосистемы приросло к его глазу, и старик периодически касался этого щупальца рукой, ласково поглаживая его.

– Спроси Эстарха, – проворчал тот. – Извини, занят, здесь такое творится, что едва держу стабильность гиперконтуров.

– Спрашиваю.

– На поверхности жизнь совершенно невозможна, – сообщил дварх. – Давление до тридцати атмосфер, жара до восьмидесяти градусов. Ураганные ветры до сотни метров в секунду. И смерчи. Только на плоскогорье относительная стабильность от нуля до плюс сорока. Лето длится девять десятых оборота планеты вокруг светила, зима теплая и короткая. Жизнь там весьма разнообразна, какая-то дикая смесь биологических видов – такое ощущение, что многие завезены с других планет.