Вдруг тучи расступились, и солнечный свет на какое-то мгновение осветил ее лицо. Последняя милость небес... Касра знала, что больше ей солнца не увидеть, и даже сквозь туманившую сознание боль радовалась, что увидела хоть что-то, кроме этих черных туч. Вот и Площадь Жертвоприношений. Страшные крики умирающих неслись отовсюду – Повелитель должен быть доволен, его вдоволь накормили чужой болью в этот день. Девушку втащили на помост и подвесили за руки, чтобы она могла видеть всю площадь.

Толпы эльфов стояли и смотрели на нее, тысячи проклятий рушились на отступницу. «Сдохни! Сдохни! Сдохни!» – скандировала толпа. Но Касре не было до них дела, приговоренная с ужасом смотрела на огромную корзину, в которой шевелились термизы. Сейчас ее снова будут пожирать заживо...

Неожиданно над Площадью Жертвоприношений что-то грохнуло, и прямо в воздухе распахнулись черные дыры в никуда. Оттуда десятками и сотнями посыпались закованные в блестящие доспехи воины. Из странных железных загогулин в их руках вырывались молнии, сжигающие стражников Синклита на месте. Паника закрутила толпу, эльфы кидались в любую дыру, пытаясь спастись от выходцев из преисподней. Странно, но неизвестные воины не убивали их, а пропускали... Они убивали только стражников и палачей. На последних вообще велась охота, ни один эльф в палаческом балахоне не сумел уйти. Касра сквозь боль с изумлением смотрела на переполох и не могла понять, что происходит. Палачи, собиравшиеся вспороть ей живот, валялись на помосте обгорелыми грудами вонючего мяса, а к ней пробивался сквозь вопящую в ужасе толпу какой-то черный рыцарь.

Странно, но заклятия колдунов перестали действовать, и Касра снова ощутила собственную Силу. Правда, помочь это уже не могло – девушка умирала и знала это. И радовалась, что умирает без новой страшной боли, что небеса смилостивились и дают ей умереть без пожирания заживо. Кто-то снял ее с перекладины, осторожно положил на помост, и девушка с трудом повернула голову. Черный рыцарь, наклонившийся над ней, дотронулся до своего шлема, и перед Касрой неожиданно предстало такое знакомое и такое любимое лицо Кера. Лицо, которое она и не надеялась уже когда-нибудь увидеть, ведь палачи сказали, что его убили. И на этом лице был написан такой ужас, такая боль, что девушка хрипло заклекотала, пытаясь как-то успокоить его, утешить. Лишенные век глаза сияли радостью – она увидела перед смертью любимого. Он жив, он здоров, он среди друзей. Что может быть лучше? Кер звал ее, целовал, что-то кричал и плакал, но Касра уже уходила в какую-то звенящую и холодную пустоту...