Народу собралось столько, что дорожная полиция была вынуждена перекрыть на улице движение. Толпа разлилась сначала по мостовой, а через полчаса забила уже и противоположный тротуар.

Все это смахивало на большой и долгожданный праздник. Страшное слово «самоубийство», и почти не страшный, но режущий слух «суицид» так и не прозвучали.

Когда перерезали красную ленту, оркестр сыграл «туш», затем наступило секундное оцепенение. Двери были распахнуты, но входить никто не решался. Работники филиала потоптались у стены и тихонько, гуськом, просочились внутрь. Сказать «Добро пожаловать!» или что-нибудь подобное никто не решился.

Вечно спешащие телевизионщики смекнули, что ловить больше нечего, и начали споро сворачиваться. Репортер и оператор с кабельного канала «Наша жизнь» еще слонялись, выискивая «характерные» лица, однако всем уже было ясно, что официальная часть закончилась, а неофициальной не предвидится. Люди стали расходиться. Но ушли далеко не все.

Когда журналист забрел в здание, он испытал настоящий шок: добрая половина народа перетекла в мраморный холл с глубокими кожаными креслами. Обе стойки по бокам были плотно окружены.

– Здесь снимать нельзя, – сказала молоденька секретарша за компьютером.

Репортер включил улыбку «для дур» и, отвоевывая пространство, расставил локти пошире.

– У нас огонек не горит. Камера не работает. Я только хотел спросить: вас не удивляет такое количество желающих умереть?

– Простите, я занята, – ответила она, принимая у кого-то заполненный бланк.

– Я вас не отвлекаю. – Журналист опять улыбнулся, но уже с некой загадкой. «Для занятых дур», так это называлось. – Вы, наверное, проводили какие-то… э-э… исследования. Сколько, по вашим прогнозам, у вас будет работы?

– Сами же видите… – Девушка что-то щебетнула клиенту и взяла со стойки второе заявление. – Маркетинг бесполезен, настроение у людей каждый день меняется… Но желающих много, да.

– И, наверное, по интернету заявки принимаете…

– Разумеется. И по телефону тоже.

– А что вы думаете, когда смотрите на этих людей? Вам не жутко от того, что в скором времени они все умрут? Причем умрут, извините, с вашей помощью.

– Далеко не все, – сказала секретарша, отрываясь от компьютера. – Примерно две трети потом откажутся. А что касается анонимных заявок по интернету, так это вообще сплошной спам. Из них дай бог, чтоб десять процентов явились на собеседование. Остальные играют, нервы себе щекочут. Ну и нам тоже.

– Спам… – обескураженно произнес репортер. – «Мусор», да?.. Послушай, э-э… – он дождался, когда девушка обернется, и прочитал имя на бэйдже, – послушай, Марина… А тебе не жутко? Сидеть тут, говорить мне все это…