— Ну, и чего хотите?

Высокая светловолосая украинка, фигуристая и гладкая, самая красивая и самая, по всему видать, умная из всех, заговорила успокаивающим тоном, опасаясь нарваться:

— Слушай, Валерик, вы ребята хорошие, но нам бы край отсюда смываться надо. — Она показала рукой куда-то на стену, добавив: — Там, говорят, вообще всему абзац, нам жить хочется, домой ехать, может быть, а вы нас тут держите. И Дима давно злой, поубивает он нас, сутки уже ждёт.

— Какой ещё Дима? — не понял Валера. — Чё за Дима тут злой?

— Ну который нас привёз, сутенёр! — удивилась в свою очередь украинка. — Ты шо, вообще ничего не помнишь? У вас тут чуть не до драки вчера было, вас Володя разнял, а он сейчас наверху сидит, сказал, что не уедет, пока нас не отпустите.

Валера напряжённо пошевелил мозгами, но из событий вчерашнего дня не всплыло ничего, в том числе и факт присутствия какого-то сутенёра Димы. Зато он вдруг вспомнил имя украинки, которую звали Любой.

— Любань, так чего ты хочешь? — спросил он, отставив пиво, наливая себе полсотни в рюмку и махом закидывая водку в рот. — Ты конкретно скажи, не нуди. И куда он вас вообще повезёт? Шандец ведь всему, куда ехать-то?

Сморщившись от водки, он слепо пошарил по столу, выловил с блюда увядший со вечера ломтик маринованного перца, закусил им, измазав красным пальцы и губы.

— Валерочка, уйти надо отсюда, — умоляющим тоном заговорила Люба, даже прижав руки к высокой груди. — Диму боюсь, жить боюсь, всего боюсь, там жуть шо творится. А вы тут с нами наиграетесь, да и дальше шо? Куда нам потом?

— Потом? — Валера чуть задумался, критическим взглядом оглядывая собеседницу. — А потом со мной оставайся, куда ты ещё денешься? И вы две тоже оставайтесь. — Его палец поочередно ткнул в каждую из землячек Любы. — Я теперь сам по себе, ни жены, ни детей, и не пропадёшь со мной. Гаремом будете, типа я падишах, а вы — сами знаете кто.

— Ну ладно шутить… — чуть не взмолилась вторая, черноволосая и вертлявая, с большим толстогубым ртом, который Самбист охарактеризовал как «рабочий», и с маленькими глазами. — Ну кто нас куда отпустит?

— А кто вас куда не отпустит? — послышался хриплый с похмелья голос Самбиста, нависшего глыбой в дверном проёме. — Чё у вас за тёрки?

Действительно, храп успел прекратиться, но за спором никто этого не заметил.

— Да сутенёр их увезти хочет, — сказал Валера. — Оказывается. Лишить счастья нас, ну и дам заодно. А у них к нам любовь, в глазах, можно сказать, читается.

— А мы и не знал! — ёрничая, ответил фразой из грузинского анекдота Самбист, гыгыкнув вдогонку.