Отборный отряд лучших и наиболее преданных лично ему бойцов Гор вооружил трофейными автоматами. Дисков к этому оружию собрали не так много, но на несколько длинных очередей каждому из сервов-автоматчиков патронов должно было хватить.

Спустя три часа выставленный вперед дежурный дозор доложил, что к поместью прямо по тракту мимо усеянного трупами поля приближается значительная кавалерийская масса, по оценке – около четырех тысяч сабель, и небольшая колонна очень рослых пехотинцев, по-видимому облаченных в панцирные доспехи. Никакого оружия, издали напоминающего автоматы, с которыми сервам пришлось столкнуться днем, в руках вражеских кавалеристов не замечено.

Доклад разведчиков обескуражил Фехтовальщика. Безусловно, отсутствие автоматического оружия давало определенные надежды – судя по всему, у кардинала просто не осталось больше автоматчиков, однако самоуверенность противника, решившегося нападать на двадцатитысячный корпус с четырьмя тысячами сабель, внушала серьезные опасения. Как показала прошлая атака, кардинал не мог похвастать избытком тактического мастерства, однако и на полного идиота не походил. Возможно, у него в рукаве есть новый туз, совершенно неизвестный сервам.

Как бы там ни было, в очередной раз решил для себя Гордиан, следует исходить из фактического положения дел. Если сделано все, что можно сделать в данной ситуации, значит, не о чем и беспокоиться, поскольку будущее от тебя уже не зависит.

Спустя тягостные пятьдесят минут первые кавалеристы показались перед виноградниками. С передовых линий засевших меж кустов мушкетеров выбежало несколько человек с зажженными факелами, подпаливая стога, раскиданные тут и там вдоль периметра. Сухая солома вспыхнула ярким веселым пламенем, играя причудливыми тенями по скошенной траве, по кустам, деревьям и освещая окружающее пространство дрожащим оранжево-желтым огнем.

В свете горящих стогов Гордиан видел, как пространство перед поместьем стало заполняться всадниками. Отборные откормленные лошади с сидящими на них крупными людьми в алых плащах и щегольских шляпах гарцевали под роскошным знаменем с развевающимися на ветру букколинами. На знамени плясал хорошо узнаваемый даже с такого расстояния черный дракон, пожираемый пламенем, вышитым на полотнище красными и золотыми нитями.

– Гвардия, – сказал стоящий рядом с Гором неразлучник Никий, – это Красная гвардия кардинала.

Гор оторвал подзорную трубу от глаза и удивленно посмотрел на Никия.

– Ну ты глазастый, – подивился он, – ты как знамя-то разглядел? Его и в оптику видно еле-еле.