Хозяин кабинета заметил реакцию посетителя — все эти красноречивые хмыканья и покачивания головой, — и его намерение не браться за предлагаемое дело только укрепилось. Он гордился дизайном своего офиса.

— Но доказательства, мистер Гоголадзе, — тихо произнес он после непродолжительной паузы.

— Что — доказательства?

— Их нет. Ни единой зацепки, ничего, что могло бы свидетельствовать о предумышленности или чем-то подобном. Ни одного доказательства.

— Какие цепки-зацепки, слушай! — возмутился Сэм Гоголадзе, подавшись вперед на стуле-пне. — Вскрытия же не было, так? Тело сразу забрала Корпорация.

— Это одно из условий договора «Об усыновлении», вы знаете…

— Но мне даже отказались его показать! Хотя в их Центральном офисе я был через час пятнадцать после… после гибели моего мальчика. Сказали: уже кремировали!

— И тут они в своем праве.

— Да, но зачем сразу кремировать?! Всем известно, что тела «усыновленных» нужны Корпорации для этих их… исследований! К чему тогда кремировать?! Вот вам и доказательство: Корпорация хотела уничтожить улики! Так?

— Это не доказательство. Повторяю, Корпорация действовала в строгом соответствии с положениями договора. Некоторая поспешность, конечно, настораживает, но… Кстати, вам назвали причины столь скорой кремации?

— Заявили, что у моего сына обнаружилось опасное инфекционное заболевание.

— Вот видите! — развел руками господин с сигарой.

— Но его кремировали через пятнадцать минут после смерти! Как за это время можно выявить болезнь, принять решение о кремации тела и осуществить ее?!

— У Корпорации есть для этого все технические возможности.

— Послушайте, господин Георгий. Мне вас рекомендовали солидные люди, мои друзья, да? Сказали, если тебе кто и поможет, так только Георгий аль-Рашид — он лучший частный детектив во всей эСГЕэС. А вы: зацепки, доказательства! Вот и отыщите эти доказательства! Это же ваша работа, так? Каковую, между прочим, я готов очень хорошо оплатить.

Другому Георгий аль-Рашид давно указал бы на дверь. Но сенатор Сэм Гоголадзе был не тот человек, которого можно так просто взять и выставить. Вся его представительная, облаченная в эксклюзивный, брусничного цвета с искрой костюм от Швайна, фигура, волевое, будто высеченное из цельного куска гранита лицо с массивным упрямо-выпуклым лбом — все это буквально источало флюиды властности; подобная личность прямого отказа может и не принять. Поэтому Георгий лишь в очередной раз глубоко вздохнул, понюхал для успокоения сигару и терпеливо продолжил в прежнем увещевательном тоне:

— Послушайте и вы, мистер Гоголадзе. Я не берусь за дела заведомо безнадежные, это может повредить моей репутации.