Акунд успел. Мертвый маах’керу замер в грязи. Едва сатра успел распрямиться, как первый оборотень, тоже поменяв облик, рванулся на него. В этот раз наследнику Ксенфа пришлось сразиться с огромным орлом. Не уступающий размерами боевому топору клюв крылатого хищника едва не раскроил Акунду череп, крылья хлестнули по лицу.

Изогнувшись, он ухватил птицу за горло. Маах’керу сообразил, какая участь его ждет, и попытался вырваться, но Акунд коротким ударом кулака разбил череп, додушил, а затем, схватив обмякшее тело за хвост, шмякнул тварь об землю.

В этот момент к крану вышла заблудившаяся среди вагончиков Скулария. Глеб, скорчившийся на полу будки крановщика, уже немного пришел в себя и даже попытался крикнуть, чтобы предупредить Акунда – как-никак сатра бился сейчас и за его жизнь тоже. Но крик умер в горле Погодина, когда сатресса, мгновенно оценив ситуацию, метнула в окровавленного сатра нечто невидимое, но по сокрушительной силе равное крепостному тарану.

Удар пришелся Акунду в грудь и швырнул сатра на ближайшую бытовку. Не давая Акунду опомниться, Скулария несколько раз ударила его «длинной рукой», буквально похоронив под обломками вагончика. Потом с помощью молнии подожгла груду строительного мусора и приблизилась, дабы удостовериться, что с сатра покончено.

Акунд возник из пламени, словно бессмертный герой фильмов ужасов. Скулария находилась совсем близко от него, и сатра прыгнул, стараясь еще более сократить дистанцию. Он отлично понимал, что имеет дело с сильным магом, и пытался хоть как-то уменьшить преимущество сатрессы, навязав ей ближний бой. Первый из оборотней невероятным образом пришел в себя, перекинулся в волка и поспешил на помощь хозяйке. Три фигуры – черная, кроваво-красная и серая – сплелись в рычащий ком, стремительно покатившийся прямо в огонь.

Глеб не сразу понял, что произошло в следующий момент. До него долетел истошный визг маах’керу, потом послышался голос Скуларии, выкрикивавшей какие-то слова на неизвестном Погодину языке, грохнул взрыв, породивший темное пыльное облако. Оно поглотило несколько вагончиков, пламя пожарища и сражавшихся нелюдей.

И вдруг стало очень тихо.

«Все, – понял Глеб. – Акунд мертв. Мертв, потому что после такого остаться в живых просто-напросто невозможно. Скулария и ее подручный, я так понимаю, тоже. Я остался один. Да и всегда был один, если начистоту. Милку жалко…»

Пыль рассеялась. Внимательно оглядев дымящиеся развалины и груды мусора, возникшие на том месте, где до начала битвы между Скуларией и Акундом стояли строительные вагончики, Глеб, к немалому своему облегчению, нигде не заметил движения.