Но не все ответы можно было найти в древних сказаниях. Даже таких, как это.

Магистр Алория тоскливо подумал, что на полюсе сейчас, должно быть, жутко холодно. И настойчиво продолжил:

— Нарунги имеют божественную природу? Или полубожественную? Демоническую? — Его голос прозвучал так, будто он спрашивал о вкусе чая или о погоде в Океании. Цивилизованно. Обыденно.

Совёнок перелистнула страницу. Подняла голову. Снова нашла глазами верхнюю строчку, неуверенно поёрзала. Желание погрузиться в мир слов, знаков и собственных мыслей, отгородиться от необходимости с кем-то общаться, кому-то отвечать явно боролось с… вежливостью? Нет, вряд ли. Видевшие бег веков чародейки, чувствующие себя со своей силой не менее комфортно, чем с собственной кожей, не тратят энергию на такие навязанные окружающими глупости, как правила приличия. Они слишком самодостаточны. Если Тэйон до сих пор не был отправлен на другой конец Паутины, то скорее потому, что магистра ди Минерве на его вопросы заставлял отвечать какой-то внутренний императив. Чувство долга?

— Нарунги… между, — Фина взмахнула рукой, и стул под ней, наконец не выдержав, с грохотом упал на пол. Сама госпожа профессор, однако, даже не заметив этого, осталась сидеть на воздухе всё в той же позе взъерошенной совы. — Они разругались с остальными и заключили Договор, по которому никто не будет трогать их игрушку, пока они с нею возятся.

Тэйон прикрыл глаза. Слово «игрушка» звенело в его ушах, заглушая тоскливый вой, издаваемый словом «остальные», а тренированный и дисциплинированный разум мага, полностью отдавая себе отчёт, что есть вещи, которые лучше не знать и не понимать, уже исследовал новую информацию, делая невесёлые выводы.

— А вы? — тихо спросил он.

— Напросилась в гости на пару столетий, а потом у потомков Вирента не хватило наглости указать мне на дверь, — хмыкнула Совёнок.

Вирент Нарунг Менестрель. Что ж, ещё одна тайна раскрыта — теперь Тэйон мог хотя бы приблизительно сказать, сколько веков прожила в маленьком домике в центре города эксцентричная волшебница.

Дольше, чем отмерено обычной полуэльфийке.

Фина ди Минерве вдруг отложила книгу, сняла очки и устремила на него жёлто-карий, почему-то переставший казаться подслеповатым взгляд. Магистр Алория с запоздалой осторожностью подумал, а не задал ли он на один вопрос больше, чем следовало.

Глаза толстенькой волшебницы оказались по-эльфийски удлинёнными и куда более древними, куда более пронизывающими, чем можно было вынести без содрогания. Тэйон укрепил барьеры своего восприятия, не желая теперь, лишённый душильником всякой защиты, увидеть, что же скрывалось за этими печальными совиными очами.