– Это еще одна опасность для нас? – Строгов отложил в сторону обтянутый шкурой шлем.

– Да. От стаи тутов не может отбиться даже охотник. Они отгрызают ему голову раньше, чем он приводит в действие свой технический арсенал.

– Ого! Прямо пираньи какие-то! – присвистнул Риньон. – Как же вы с ними справляетесь?

– Не так страшен черт, как его малюют, – Марк использовал старую русскую поговорку. – Пока у нас есть патроны, туты нам не страшны. Одной пули хватает, чтобы свалить этого зверя. И они уже поняли это. Поэтому мы стараемся ходить разными дорогами.

– А на кого похожи туты? Это собаки, что ли?

Марк заметил, как Николай осматривает шкуры.

– Вы, господин лейтенант, представляете себе, что такое саблезубый тигр? – поспешил с ответом Микульский.

– Примерно. Видел на картинках.

– Тогда вам несложно будет понять, что такое саблезубая обезьяна.

– По венам которой наверняка течет красная кровь? – предположил Серж, искоса поглядывая на Марка.

– Конечно, красная, – простодушно удивился рядовой. – Какая же еще кровь у обезьян?

– Странное совпадение! За миллионы световых лет от Земли морунги вывели не кого-нибудь, а обезьян.

Грабовский поймал на себе пристальный взгляд Дэи.

– Да-да! Обезьяны, красная кровь, густой волосяной покров и свободолюбивая натура! – психанул он. – Я знаю, куда вы клоните! Глупостями будете заниматься, когда других дел больше не останется. – Марк взял со стола автомат. – Идемте, харририане нас ждут.

Подземелья казались бесконечными. Ульф словно врос корнями в твердь планеты. Туннели и шахты, лаборатории и мастерские, хранилища и склады уходили вглубь на многие километры. Они были взаимосвязаны, взаимозависимы и образовывали тот самый скучный непривлекательный мир, о котором рядовые обыватели вспоминают, лишь когда лопается водопровод или неуклюжий грузовой робот проваливается в колодец мусоросброса.

Но, к несчастью, на Агаве все изменилось. Темные, душные катакомбы стали последним прибежищем, куда в ужасе забились представители органической жизни. Сначала это было просто бегство, желание спрятаться под километрами породы, толстыми стенами и герметичными переборками. Убежать, замереть, затихнуть, раствориться в недосягаемой глубине! Только бы уцелеть! Однако со временем первобытный страх миновал. Из недр униженного достоинства начал подниматься протест. Он не мог перерасти в вооруженную борьбу. Харририане не знали, что это такое. Все, на что они решились, это превратить свое убежище в неприступную твердыню.

– Все, Бродвей закончился. Дальше эта линия перекрыта баррикадой. – Марк остановил их группу.