Стася другая, как чувствовала — появилась вовремя.

Но выживет ли? Вот вопрос.

А этот граф, что кружит вокруг как беркут над гнездом и заявляет «жена» — что с ним делать? Кто он и к кому же пришла Станислава? Или опять фортель выкинула временная петля? Бросила ее в то время и место, где сошлись разом те, кому была нужна Русанова?

Иона не спешил — сначала выходить, потом узнать, понять кто, что. А впрочем, он был спокоен, не допуская всерьез мысли, что граф может помешать ему и Стасе, не думая, что та могла увлечься этим индюком. Тревожило другое: если Стася пришла к нему, то кто-то видно его заметил. Иначе как она узнала, что он здесь? Хотя Стасенька всегда была умницей, возможно даже узнала то же, что и он и не захотела больше служить в патруле, сбежала в первом же рейде и попала на выбор: куда пришлось, куда хотела.

Вопросов было масса, ответы же женщина хранила стойко. "Не помню".

Теофил раздражал своей заботой Иону, но выговаривать, перечить тот не спешил — понять хотел сначала, что к чему. Граф не соперник ему, естественно, другое важно — насколько изменилась Стася.

Чем больше он смотрел на то, как ласков с ней Локлей, тем больше ревновал и меньше верил, что та явилась не к нему. Подобное отношение при всей наивности и романтичности взглядов утонченного сеньора не могли возникнуть на пустом месте. Значит, что-то было? Значит, предала, забыла?

Иона злился то на него, то на себя, то на нее и ждал развязки. Ему хотелось посмотреть в глаза Стаси, поздороваться и посмотреть на реакцию: обрадуется, удивиться, смутиться. Глаза выдадут истину мгновенно. А там и будет ясно, что он предпримет, хотя сейчас уже понятно, что он простит ее, чтоб не случилось. Она нужна ему, насколько сильно он скучал о ней, он понял, только вновь ее увидев.

И вот посмотрел, спросил… и понял, что она по-прежнему ускользает, что действительно — не помнит. Женщина получила амнезию. Глаза пусты, наивны как у дитя, к тому же, она действительно не узнавала ни Теофила, ни Иону, даже если допустить что последний изменился, невозможно было представить, что изменился настолько, что не признать.

К тому же, зрачки не оставляли сомнения — женщина не притворялась. Если гематома — худо. Неизвестно чем дело кончиться, выздоровеет ли вообще. От граф ее забрать, от самой себя — не проблема, но как вырвать из лап смерти здесь, где руки связаны отсутствием элементарного!

Иона поморщился от бессилья и желанья врезать кому-нибудь за то. Покосился на Стасю — спит. И хуже нет осознавать, что может не проснуться.

Что же делать? Ведь он не врач, в конце концов.