Со всех доступных полос, аэродромов и площадок подскока взлетали новые боевые машины, спеша доставить свой груз к вожделенной цели. За тысячу километров от долины выруливал на старт второй стратегический бомбардировщик с очередной сорокатонной порцией свободнопадающих бомб. Ракшасам не хотели оставлять ни одного шанса.

Но был над тайгой самолет, чей один-единственный фугас по смертоносной мощи превосходил груз всех остальных машин в несколько тысяч раз. Он быстро приближался к Урумской долине.

Чапай щелкнул переключателем, выходя на волну, открытую для одного-единственного корреспондента, не обращая внимания на странную тишину, мгновенно воцарившуюся в штабной палатке. Все прекрасно знали, с кем связан этот тревожно-красный пульт и к чему может привести его активизация. Четким и невозмутимым голосом диктатор произнес:

– Говорит «Гнездо». «Невада-1», как обстановка?

– Все в норме.

– Начинайте заходить на цель.

– Принято. Координаты прежние?

– Да. Сколько вам необходимо времени на окончание захода?

– Около шести с половиной минут.

– Приготовьтесь к получению кодов активации детонатора.

Чапай повернулся в сторону миниатюрной клавиатуры, положил на нее ладонь, но ничего сделать не успел. Мощная длань тисками сжала его запястье. Покачав головой, настоятельница произнесла:

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

– Да, – четко ответил Чапай.

– Смотри, – угрожающе протянула настоятельница, – врачи вряд ли смогут пришить тебе эту руку обратно.

– Твоя воспитанница уже мертва, термоядерный взрыв ей ничем уже не повредит, – спокойно произнес диктатор.

– Нет. На эту крошечную долину хватит обычных бомб. Наша авиация легко выжжет ее за несколько часов.

– Сама подумай, местный рельеф идеально подходит для применения термоядерного оружия. Большая часть энергии взрыва придется на долину, там и кустика после этого не останется.

– Рыцарь, ты мне кое-что остался должен, не так ли? Пришла пора об этом вспомнить. И я говорю тебе: нет!

– Но почему?! – От крика Чапая содрогнулись все штабисты, они никогда не видели, чтобы его покидала обычная невозмутимость.