Сана поднялась, готовая в случае чего к сопротивлению. Но никто ее не атаковал, все сохраняли неподвижность. Тогда она решилась:

– Встать.

Надзирательница повиновалась.

– Все предыдущие распоряжения отменяю.

Они как бы чуть обмякли, стоя по-прежнему без движения.

Интересно, а остальные тоже?.. Вот эту, что справа, так же – за ухо.

– Ожидаю распоряжений. – Спокойно так, буднично.

– Раздеться до белья!

Та разделась – без малейшего удивления, смущения, без сопротивления. Под униформой белье оказалось нормальным, женским. Ничего, не простудится – если они вообще способны простужаться. Сана подхватила тряпки. Сбросила свое, арестантское, смертное. Быстро натянула форму. Почти по мерке. Во всяком случае, движений не стесняет.

– Отпереть камеру.

Старшая послушно завозилась с замком.

– Проводить меня и вывести за тюремные стены.

Опять – ни малейшего удивления. Всего лишь крохотная задержка после каждой ее команды – словно им нужно было немного времени, чтобы усвоить сказанное.

Дверь распахнулась. Надзирательницы выстроились парами. «Ну, или они сейчас меня убьют – или…»

Сана возглавила процессию. Прошла мимо остальных сторожих, что сидели в соседнем помещении, в предбаннике камеры; ни одна из них не шевельнулась, не подняла взгляда.

Миновали коридор. Никто не задержал, наоборот – немногие встреченные прижимались к стенам, освобождая путь: видно, у этой десятки репутация в тюрьме была – выше некуда.

Пост на выходе. Отперли по команде старшей надзирательницы, не задавая вопросов: куда, зачем? Вышли из корпуса. Прошли по двору. Пост у ворот: последнее препятствие. Сана внутренне сжалась: если здесь будет попытка задержать – придется открывать огонь, хорошо, что дистант раздетой – тут, на поясе. Но задерживать никто не стал.

За воротами, уже на воле, промаршировали еще шагов двадцать, потом Сана распорядилась:

– Стой. Вернуться к месту службы, ожидать дальнейших распоряжений.

Трое повернулись – четко, одновременно. И зашагали обратно, к воротам.