Я сходил в нашу с Зиной комнату, открыл верхний ящик комода, отсчитал десять тысяч рублей под ехидным взглядом Зины, и выдал их маме. Мама сердечно поблагодарила меня, но все равно у меня осталось ощущение, что я не самый хороший сын во вселенной, а так, средненький, хороший сын дал бы маме чуть-чуть больше.

— Ты не обиделась? — спросил я Зину, когда мама ушла.

Зина тоненько захихикала.

— Было бы на что обижаться. Ты ведь не обижаешься на котенка, который нагадил тебе в ботинок.

— Моя мама — не котенок! Или… для тебя все люди как котята? Да, наверное. Ты умеешь проходить сквозь стены, летать, регенерировать, ты практически неуязвима. Какое тебе дело до обычных людей?

— Обычные люди могут испортить жизнь кому угодно. Не забывай, что Христа распяли обычные люди.

— Разве Христос не добровольно взошел на крест?

— Добровольно. Но кто его довел до такого поступка?

— Иуда.

— Ты евангелие давно читал?

— Давно.

— Перечитай еще раз, там все ясно написано. Иуда здесь совершенно ни при чем, если бы он не предал Христа, священники нашли бы другой способ.

— Давай лучше об этом потом поговорим. Ты знаешь, я, кажется, начал читать мысли.

— Чьи мысли?

— Твои. Когда вы разговаривали на кухне, я почувствовал, что ты улыбаешься.

— Это не мысли, это чувства, их гораздо проще ощущать на расстоянии. Ты чувствуешь только меня?

— Вроде да.

— Это хорошо, это означает, что у нас начинается эмпатия. Следующий шаг — любовь.

— Разве вампиры способны любить?

— Чем мы хуже людей?