— Просто доверься своему сердцу. Не забывай, бог есть любовь, он не будет творить зло даже чужими руками. Если он призывает к злу, это не бог.

— Да, ты прав. Подожди, я должна помолиться.

Лена сложила руки, как примерная школьница, и закрыла глаза. Ох, сейчас начнется…

Повторный разговор с богом занял совсем немного времени и когда он завершился, в глазах Лены стояли слезы.

— Я не могу пробиться к нему! — простонала она. — Сатана не пускает меня, он говорит, что я должна снять с тебя крест и после этого заклинание подействует, но… бог не может это требовать! И я не могу так надругаться над символом веры! Нет, это существо никак не может быть богом. Как я только могла поверить, что его устами со мной говорит господь? Господи, если ты слышишь меня, прости меня!

— А ты уверена, что это действительно Сатана? — поинтересовался я. — Может, я ошибаюсь, может, это действительно воля божья?

— Нет! — Лена решительно пресекла мою попытку сообщить ей правду. — Я ценю твою скромность, она тебя украшает, но, к сожалению, ты не ошибся. Но что мне делать? Я не могу связаться с богом, не могу узнать его волю, что мне теперь остается?

— Подумай своей головой, — предложил я. — Ты, вообще, кто — посланница света или марионетка в кукольном театре? Ты сама хоть что-нибудь можешь решить?

Лена глупо хихикнула.

— Кажется, я начинаю пьянеть, — сообщила она, — что-то ничего в голову не лезет. Давай так — если до завтра бог ничего не скажет, я начну действовать по своему усмотрению. Правильно?

Я пожал плечами.

— Тебе решать.

— Вот и замечательно. Да, кстати, давай я тебя оживлю. Нехорошо, что ты ходишь в таком виде, человек вроде тебя не должен быть мертвецом.

Я так и не понял, как устроено это заклинание, похоже, образ темного посланца уже успел приклеиться к моей душе и большая часть белой магии закрыта для меня если не навсегда, то надолго. Но это не главное, главное сейчас то, что неведомая сила затрясла меня, бешеная дрожь пробрала все тело, мышцы сжались судорогой, из горла вырвался хриплый стон и я рухнул на пол, свернувшись в позу эмбриона. Температура тела быстро повышалась, оно оживало и наполнялось болью. Это было ужасно, боль разрывала тело на части, но вместе с болью ко мне возвращалось то, что я уже начал забывать. Запахи, теперь я чувствую запахи, и в первую очередь запах собственного тела, которое, во-первых, не мешало бы помыть, а во-вторых, оно пахнет чем-то мертвым, нет, не гнильем и не формалином, а чем-то почти неуловимым… не могу объяснить. А еще я чувствую запах герани с подоконника, аромат кагора, и еще в нос бьет та неясная и нелепая комбинация запахов, которая всегда наполняет место, где живут одинокие несчастные женщины.