Большой варил на костерке кофе. Он отыскал где-то в кладовке этой полуразвалившейся избушки старый металлический кофейник и теперь, раскопав на дне своего рюкзака пакет молотого полуфабриката, колдовал над готовкой.

Алексей сидел на коньке, который, несмотря на солидный возраст, еще вполне мог выдержать его вес. Сидел не зря, не с дури великовозрастной и не уподобляясь малолетнему дачному хулигану. «Конторщик» выполнял функции наблюдателя, внимательно следя за округой.

Я пытался выйти на связь с «Солянкой». Лжеоператор, как и договаривались, с самого утра предоставил в наше пользование спутниковый телефон, который давал надежду услышать Сдобного. Наши КПК транслировать сигнал, к сожалению, не могли. Прошедший Всплеск насытил Черту, которая была уже близко, огромным количеством аномального электричества, сводившего с ума большинство приборов. Пока связаться с Кротовкой у меня не выходило. Но попыток я не оставлял.

Дверь погребка, где мы пережидали выброс, заскрипела, открываясь. Скопа захохотала, глядя на Настю и высунувшийся ствол УЗИ.

Настя, выползшая на свет божий, являла собой зрелище поразительное. Если не сказать больше. Растрепанная, как швабра, что, в общем-то, удивительным не было, как и то, что ее комбинезон не отличался чистотой. Но как раз не это и привлекало внимание.

А вот ее глаза…

Глаза отражали готовность драться со всем, что только встретится на пути. Будь то стая рептилоидов, толпа зомби или банда мародеров. Да хоть отряд американских морских пехотинцев или имперских штурмовиков из «Звездных войн». И автомат, направленный в сторону Большого, который немедленно откатился вбок, только способствовал тому, что девушка воспринималась очень серьезно.

Она ошалело глянула нас с Алексеем, на замолчавшую Скопу, остановилась на затаившимся за старым пнем Большом и, пристально посмотрев на него, разревелась.

– Дураки-и-и! – Настя всхлипывала, уткнувшись лицом в крепко сжатые кулаки. – Чего смешного-то?! Я же чуть с ума там не сошла-а-а… Идиотка! Подумала, что вас….

– Настя! – Скопа, одним прыжком оказавшаяся возле девушки, крепко прижала ее к себе. – Да ты что?! Все хорошо, что ты… Не плачь. Ну, прости меня, пожалуйста. Ты такая грозная вылезла… Как тут не поржать-то?!

– Да уж. – Я прокашлялся, сплюнув на пожухлую траву. – Некрасиво получилось. Настя, как себя чувствуешь? Рука?! И чем, прости, вызван такой взрыв эмоций?

«Журналистка», уже почти успокоившаяся, отстранилась от Скопы и подняла на меня зареванные глаза:

– Рука-то? Да хорошо вроде. Не смотрела еще. Действует. Чуть ноет, правда. – Настя покрутила