Достоверно известно лишь одно: Волна творит чудеса. Злые чудеса.

* * *

Бонус умер так и не придя в сознание. Я не врач, но, видимо, кровоизлияние в мозг. Такое у боксеров бывает, а он получил сильный удар по голове, когда катапульта сработала.

Я снял с него всю одежду, связал в узел, притянул ремнем к спине. Спасательный жилет надел на себя. Мой спасжилет не захотел наполняться воздухом. Потом я толкнул тело в глубину. Хорошо было бы сказать прощальное слово, но слишком замерз. Вода была соленой и холодной. Мне оставалось жить часов шесть-восемь. «Мы везунчики» — говорил Бонус, когда нас было четверо. «Мы бессмертные» — говорил он, когда мы остались вдвоем. Теперь я остался один. Берег виден, но до него не доплыть. А и доплыву — что толку? Никто не гарантировал, что мы выживем. Нам дали шанс. Мы его упустили. Может, другим повезло больше.

Я поплыл к берегу. Не потому, что надеялся доплыть. Просто группы ориентируют на выживание. «Пока живу — надеюсь», «надежда умирает последней» и прочая чушь. Надежда как раз умерла первой. Луиза Астрид, Звездочка моя — второй.

Я почти откинул концы, когда услышал фырчание водометного двигателя. Поднял над водой руку. Минуты через две ко мне подрулил крохотный робокатер. Узкий, обтекаемый, размером со спортивную байдарку. С черным глазом телекамеры под прозрачным колпаком.

Я все же попытался влезть на гладкий корпус. Бесполезно. Катерок погружался в воду. Спасаемый оказался слишком тяжел. Тогда я вынул из брюк ремень и накинул петлю на корпус катера перед колпаком телеглаза. Зафырчал водометный движок, и катер потащил меня словно буксир баржу. Но груз оказался великоват для игрушки. Мы двигались по широкой дуге. Когда берег вместо того, чтоб приближаться, начал удаляться, катер заложил крутой вираж. Так мы и двигались — широкая дуга в сторону берега, крутой вираж в сторону океана, и опять широкая дуга к берегу. В общем, медленно, но верно смещались в нужном направлении.

Когда я уже начал надеяться, что не умер, катер выключил двигатель и замер. Меня это не огорчило. От холода занемели не только мышцы, но и эмоции.

А еще через пять минут появился второй робокатер. Телеглаз моего катера требовательно мотнулся в сторону новенького.

— А вот фиг тебе, — пробормотал я и закрыл глаза. Но железяка оказалась себе на уме. Дала задний ход, выскользнула из ременной петли и умчалась к берегу на хорошей скорости.

Как накинул петлю на второй катер, не помню. С этого момента в памяти начинаются провалы. Опять волны в лицо, бесконечные витки спирали… и вдруг — древний, полуразрушенный бетонный пирс. Явно бредовое видение, потому что на пирсе стоит смуглая от загара, обнаженная женщина.