— Отбой. Завтра продолжим. Идем спать.

— А ужинать?

— Знаешь, что Максим Горький говорил? «Я всегда презирал людей, которые слишком заботились о том, чтобы быть сытыми».

Как только выключаю комп, в комнате опускается полная темнота. На ощупь нахожу фонарь, переключаю на аккумулятор и нажимаю кнопку. Аккумулятор совсем дохлый, луч света желтеет прямо на глазах. Еле успеваем подняться наверх и пробежать по коридору ко входной двери. Солнце скрылось, но небо на западе светится голубым. Чудесный вечер. Скармливаю Лиане грейпфрут, снимаю с ее ног обмотки и загоняю в холодный-холодный горный ручей. Смываю с бедняжки трудовой пот, а затем растираю посиневшую своей фланелевой рубашкой. Девушка перестает стучать зубами, но соски ее наливаются, а сама густо краснеет.

— Иди покакай перед сном, — направляю ее к ближайшим кустам. Готовить жутко не хочется, но девочка три часа крутила педали и проголодалась. А до этого мы целый день топали по горам. Развожу костер, подтираю Лиане задницу мою руки и достаю из рюкзака остатки мяса. Пахнет. Точно пахнет. Не от рук. От мяса.

— Ты ботулизма не боишься?

— Чего? — вскидывает брови Лиана. — А-а… Боюсь. Только кушать очень хочется…

Холодает. Завертываю Лиану в свою куртку, завязываю рукава узлом на манер смирительной рубашки и погружаюсь в раздумья.

Бидончик я отдал Тоби. Сковородок и кастрюлек у мунтов нет. Но есть кожух распределительной коробки генератора. Связываю из нескольких смолистых веток факел и бегу в генераторную. На обратном пути факел, конечно, гаснет. Но уже виден светлый прямоугольник двери. Кидаю коробку кожуха в костер, чтоб обгорела краска. Ни разу не видел квадратной кастрюли. Да еще без ручек.

Когда коробка начинает светиться бордовым, подцепляю ее палкой, вытаскиваю из костра и пинком отправляю в ручей. Раздается пшик. Наскоро оттираю внутреннюю поверхность песком. Кастрюлька готова. Ставлю вариться мясо. Соли нет. Почему жареное мясо без соли идет отлично, а вареное в горло не лезет?

— Есть соль. В химлаборатории. Соль — это же натрий-хлор, да?

— Правильно, малышка. А в темноте не перепутаешь?

Лиана обиженно замолкает.

Варю мясо долго. Дважды доливаю воду в кастрюльку. Если учесть, что здесь атмосферное давление выше, температура кипения должна быть больше ста. Где-то около ста пяти градусов.

— Вареного ботулизма не боишься?

Лиана сверкает улыбкой. Двумя палками вытаскиваю кастрюльку из огня и опускаю на мокрый песок. Глотая слюнки, ждем, пока остынет бульон. Потом кормлю с ложечки Лиану и не забываю про себя. Бульон получился наваристый, а привкус обгорелой краски заменяет соль. А может, голод заменяет.