Неразрешимая задача, скажете вы. Невозможно управлять кораблем со смещенным центром масс. Да, в кибермозг это не заложено. Но я приказал сориентировать корабль против вектора скорости в точке маневра и раскрутить вокруг продольной оси. Эффект гироскопа. Несмотря на смещение центра масс, корабль сохранит ориентацию продольной оси во время маневра.

Команда прошла, от меня больше ничего не зависит. Фиеста зачем-то включает музыку.

— Выруби. По нервам бьет.

— А ты перестань по столу пальцами барабанить.

Убираю руки в карманы. Вскакиваю и бегаю кругами по диспетчерской. Черт, никогда не замечал, до чего по дурацки расположены пульты! Теперь синяк на коленке будет.

— Уймись, непоседа, — пытается урезонить меня Фиеста. — Сделать тебе бутерброд?

— Какой, к черту, бутерброд? Хлеб должен быть коричневым. Понимаешь, коричневым, а не зеленым. А колбаса — красной. От этой зелени меня стошнило бы на Земле.

— Мастер, руки золотые, ты же сам настраивал синтезатор. Я допустила тебя в святая святых — к синтезатору пищи — и что слышу?

— Я не художник. Вкус обеспечил? Обеспечил. Цвет — извини.

— Откуда я знаю, какой вкус у хлеба? Я настоящего в жизни не ела.

— Поверь на слово. Хочешь, поклянусь именем любимой собаки Наполеона Бонапарта?

— Все ясно. Ты не художник, ты чревоугодник.

— Гурман.

— Проглот!

Пока трепемся, Флаттер приносит тарелку зеленых бутербродов и ставит передо мной. Машинально начинаю поглощать верхний. По вкусу — хлеб с ветчиной. По цвету — болотная тина. Спохватываюсь, что своим поведением опровергаю собственный тезис.

— Лопай, лопай, теоретик, — улыбается Фиеста. — До маневра еще семь минут.

— А ты?

— Я фигуру берегу.

За легким трепом время летит незаметно. Мы даже не успели обсудить технику живописи великого Леонардо, когда пришел рапорт с борта корабля. Первый маневр завершен успешно. Расчетный перигей — тысяча сто километров (вместо тысячи), параметры орбиты уточняются. Ничего, все в пределах допуска.

— Все! Идем отдыхать. Подробности узнаем завтра.