Кто ж тогда терзает его? Когда следовало изначально кинуть подыхать рядом с тварями. Может, какая-то из них решила сделать себе заначку на чёрный день, и он уже наступил для него?

Но нет, до слуха донёсся до боли в теле знакомый голос. Речь принадлежала человеку, а не тому, с кем столкнулся Азаровский.

— Люди-и-и… — простонал майор.

— О, уже что-то… — раздался голос Петра.

— Ну и тяжёлый же он… — подначила Юлька. — Одно слово — боров!

— Та ни — коняка…

Молодёжь сравнивала его с животными.

"Неужели отбились? И, похоже: от жизни…" — дошло до Азаровского: не всё так плохо, как могло быть или всё-таки они в плену у "гастарбайтеров" — заинтересовали их.

Открыть глаза не получилось — оба сразу, но одно с невероятными усилиями, точно было из свинца. А на нём запеклась коркой кровь. Поэтому видел сейчас всё в багровом свете.

— Ой… — не удержала девчонка Азаровского, выпустив ноги маойра.

— Ты чего кидаешь его?! — возмутился Петро.

— Он это…

— Чё?

— Сам взгляни…

Азаровский силился подмигнуть Панасюку-младшему, вместо этого вновь зажмурился. Веко снова прилипло к крови и не отлепить без помощи руки или чужого вмешательства.

— Видишь, что ты натворила! Чуть человека не убила, лишив сознания!

— В порядке я… — просипел Азаровский. — Мне бы водички…

Закашлялся. Во рту пересохло. Там тоже запеклась кровь и стояла комом в горле.

Чьи-то нежные и приятные на ощупь руки — вероятно девицы — занялись им. Но без Петра и тут не обошлось, именно он подал ей фляжку, а она воспользовалась платком.

— Ох… — не сдержался майор.