– Хельг! – Орнольф успел поймать руки Паука. – Это случайность, он не хотел оскорбить тебя, он еще не привык к своему месту, он вовсе не требует от тебя отчета, просто беспокоится о девочке. Его ответственность выше, чем инстинкт самосохранения – это хорошо, это достойное качество…

– Я убил лучших, – пробормотал Паук, – потому что полагал, будто от них больше вреда, чем пользы. Но то, что осталось… оно бесполезно, рыжий.

– И поэтому им надо помогать, пока не вырастет новая достойная смена, – Орнольф разжал пальцы, выпуская запястья Паука. – Господин Корнев, думаю, мы обо всем договорились?

– Иди сюда, – Паук смотрел на Маришку, – не бойся.

– Легко сказать!

Она брякнула, не подумав, и сразу перепугалась, а ну как сейчас он сочтет это за попытку поспорить?!

– Я не ем детей, – Хельг улыбнулся.

И эти слова о детях в устах мальчишки, ровесника, рассеяли страх и недоверие. Маришке стало смешно.

«А ты взрослый!» – хмыкнула она про себя, подходя ближе. Инстинкт самосохранения подсказывал, что не стоит произносить этого вслух.

Если ей и было неудобно перед Сергеем Ивановичем, то очень недолго.

Надо было узнать их поближе, чтобы понять, что все случившееся в комнатке за музеем было представлением, игрой в доброго и злого полицейского.

Сообразив это, Маришка изрядно развеселилась.

Надо было узнать их еще чуть лучше, чтобы понять – это была не игра.

И поняв это, Маришка задумалась.

– Перед тобой лучший в мире срыватель переговоров! – сообщил Орнольф, до странности напомнив при этом Карлсона. Только Карлсон слова «лучший в мире» всегда относил к себе, а Орнольф говорил о Хельге.

К тому же невозможно представить Карлсона таких размеров…

– Это дивное создание всю жизнь придерживается принципа: кто сильней, тот и прав. И попытки договориться воспринимает как личное оскорбление. Знала бы ты, сколько раз он срывал мне уже почти подписанные соглашения! И сколько лет назад я запретил ему появляться там, где хотелось бы решить дело миром.

Последние слова адресовались уже не Маришке, а Хельгу, но эффекта не возымели.

Паук их проигнорировал.