Ух! Ну вот, свершилось. Она на территории Паука. И никаких признаков сработавшей ловушки. Что теперь? Теперь можно и осмотреться.

– Скажи мне, когда хозяин вернется, – приказала Маришка, ни к кому конкретно не обращаясь. Кто-нибудь из духов всегда вертелся поблизости. И хотя ей непривычно было отдавать распоряжения в пустоту, да и вообще непривычно было отдавать распоряжения – у родителей, ясное дело, не живет никаких духов – удобство наличия прислуги Маришка уже успела оценить.

К тому же самой ничего делать не надо. Ни готовить, ни стирать, ни прибираться. В доме даже кухни нет.

Оглядываясь, она прошла по зале. Выглянула в окно – море до горизонта. По стенам вились цветущие плети каких-то нездешних растений. Похоже, Паук неравнодушен был к цветам, и не только к яблоневым. На столике у низкого дивана лежала книжка в кожаном переплете. По коже серебряное тиснение – не то руны, не то резы , значки казались знакомыми, но скорее всего только потому, что отдаленно напоминали письмена Джона Ди, которые довелось изучать в первом семестре.

Маришка наугад открыла книгу.

И незнакомые стихи отозвались со страницы железным лязгом, страшные в своей размеренной истерике.

Стихи были на русском, но это Маришка поняла не сразу.

Памятью убитых, памятью всех,

Если не забытых, так все же без вех,

Лежащих беззлобно, пусты уста,

Без песенки надгробной, без креста.

Я-то уж, наверно, ею не храним,

Кто-нибудь манерно плачет по ним,

Плачет, поминает, земля в горсти,

Меня проклинает. Господи, прости!

Но нет мне изгнанья ни в рай, ни в ад,