– Спайдербой… – с невыразимым удовольствием пробормотал Орнольф.

С приближающегося к дрейфующему теплоходу катера береговой охраны внимательно следили за подозрительным судном. И наблюдатели клялись, что отчетливо видели, как с верхней палубы свалились, сцепившись, два человека, один из которых даже в воздухе награждал другого пинками.

Но никаких следов борьбы на теплоходе обнаружено не было. Не нашли поблизости и разбившихся о воду трупов. Вообще никого не нашли. Ни одного живого или мертвого человека.

Зато в столовых сиял хрусталь, и исходили паром изящно сервированные для раннего завтрака блюда, а в курительных тлели в пепельницах сигары. Кресла у карточных столов еще хранили тепло только что сидевших в них игроков. И теплыми были пустые постели… Только в судовом журнале, на последней странице, стремительным легким почерком сделана была странная запись:

«Рыжий – зараза!» – безапелляционно гласила она.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Все-таки часовые пояса – отвратительная выдумка географов, или кто там их изобрел. Маришка не спала ночью, потому что не хотелось, и не спала днем, потому что не привыкла спать днем. Легла почти на рассвете, а уже через пару часов проснулась. И сейчас, с тяжелой головой, сидела в кофейне, надуваясь «эспрессо». Дюхе и Максу она мрачно завидовала. Они сразу, как прилетели, стали жить по местному времени. То ли опыт сказывается, то ли умеют псионики то, что магам недоступно.

Сейчас парни бодро травили байки. В основном Дюха – он вообще много чего знает. Сразу видать – старлей.

– А в той школе, мы проезжали – я показывал, три года назад такой сюр разгребать пришлось. Я до сих пор не знаю точно, что это было, но возились мы три дня. С пятницы до понедельника.

Да уж, старший лейтенант, это вам не в тапки гадить. Он, оказывается, начинал служить во Владивостоке. Сразу из армии попал в ИПЭ и целый год после учебы здесь проработал. Почему, интересно, с пятницы до понедельника три дня? Должно быть или два, или четыре.

Вспомнились шахматы, играть в которые Маришка никогда не умела и знала только про эти самые «е-два, е-четыре», а еще «лошадью ходи». Дюха рассказывал о школьных коридорах, на стенах которых проступали, порой, чьи-то лица. Чтобы увидеть их, нужно было остаться в пустой школе в одиночку. Или вдвоем.

Там преподавали мертвые учителя, а ученики превращались в пауков и бабочек, и кто-то в одежде Деда Мороза надувал из кишок воздушные шарики, на которых рисовал, опять-таки, лица. Детские лица.

«Ползут, ползут по стенке зеленые глаза…» – вяло вспоминала Маришка. Страшно, конечно. Но почему же именно школы? Школы, а еще – заводы и библиотеки, а про театры и говорить не приходится. Или вот, вспомнить недостроенный зоопарк в Екатеринбурге. Никто его никогда не достроит. Что там бродит ночами?