Они – Руда и его подопечные – довольно скоро стали голодать. Склады в магазинах и на оптовых рынках успешно вычищали предприимчивые взрослые, а воевать со взрослыми – с этими взрослыми, – пацанам и девчонкам, самым старшим из которых не больше пятнадцати было не под силу. Даже стаей. Им пришлось охотиться. Сначала на разную живность. Ну а потом умный Руда дозрел до мысли о том, что охотиться на людей гораздо проще. И пользы с них больше. В смысле пищевой ценности…

Он не один такой был. Ну, честное слово, не один. Людоедов, особенно по прошествии нескольких месяцев, развелось до черта. Взрослых, промышлявших этим, убивали без жалости. Детей же всегда забирали в Воратинклис. Именно таких детей. Других Паук нередко отправлял во временные убежища, откуда они потом попадали в нормальные поселки, а вот детям-людоедам была гарантирована почти райская жизнь в волшебном дворце. Из каких соображений действовал Паук, оставалось загадкой для всех, кроме, ясное дело, Орнольфа. А Руду его высочество удостоил особого внимания.

Андрей предполагал, что это из-за того, скольких детей спасла стая несовершеннолетних преступников. В сущности, Руда со своими головорезами, выполняли в городе обязанности охотников: точно так же искали выживших, собирали их в одном, относительно безопасном месте, обеспечивали едой… м-да. В бывшем детдоме нашло убежище почти полсотни детей и подростков, кошка и четыре собаки.

«Если ты скажешь, что спасения стольких жизней недостаточно для оправдания того, что он сделал, я его убью, – пообещал Паук Орнольфу, – но прежде, чем говорить, вспомни о том, что я тоже людоед».

Вот ни хрена себе… И попробуй скажи ему что-нибудь после такого заявления. Свидетелей этого разговора случилось трое: сам Андрей, и Макс с Маришкой. И все трое невольно Орнольфу посочувствовали.

– Так нагло, по-моему, даже девушки парнями не манипулируют, – заметила потом Маришка.

– Девушкам до Паука расти и расти, – признал Андрей. Макс, услышав это, посмотрел как-то дико и отсел подальше.

Трудно ему.

* * *

К полудню сделали передышку и собрались на кухне в отведенном для них доме. Новички к этому времени уже были расселены и после обеда готовились к экскурсии по поселку, врачи осваивались в лазарете, несколько бабушек и дедушек из целой толпы стариков охотно взяли на себя обязанности присматривать за поселковой библиотекой. Вообще новых людей приняли хорошо, даже тех, кто уже или еще не мог делать ничего полезного.

– Они тут с самого начала были дружелюбно настроены, но все равно тяжело – столько народу. – Макс, почти не жуя, глотал кукурузные лепешки, поливая их вареньем. И пил из огромной кружки то, что он называл кофе: черную, густую бурду, где от сахара ложка стояла. – А еще деды эти: «Да все равно мы помрем. Да зачем с нами возиться. Да никого у нас не осталось…» – до чего трудные, а!