Очередной снаряд разорвался на самом краю плоской вершины – в воздух поднялись тонны грунта, по броне самоходки защелкали осколки. Что-то злобно рвануло генеральский лампас на штанине – ткань начала намокать, быстро тяжелея. Обернувшись на вскрикнувшего Егорыча, Рощин увидел, как тот зажимает ладонью левую щеку – из-под пальцев сочится кровь.

– Вы ранены?!

– Задели, падлы! Но шрам красивый будет – девки сразу полюбят!

Старик, похоже, и в адском котле не сможет вести себя прилично – начнет чертям анекдоты травить.

– Вы скоро?! Времени у нас уже не осталось!

– Чуть-чуть бы повыше навестись, – мрачно заявил Онищенко (даже в такой непростой момент он не расставался с зажженной папиросой).

– Времени нет!

– Недолет может быть.

– Большой?!

– Не знаю – при наших картузах надо наводиться между вторым и третьим этажом, для гарантии. А сейчас у нас первый на прицеле, и не совсем середина.

– Хватит! Все – стреляем! Онищенко, предупредите наших, если там еще кто-то жив! Егорыч – пульт мне! Бульдозер убрать!

Все – последний штрих. В руках у Рощина маленькая коробочка с одним-единственным переключателем. Артиллеристы, подготовив установку к дембельскому аккорду, не могли спрогнозировать его результат. Находиться возле ствола в тот момент, когда это случится, по их мнению, было нежелательно. Вот и появилась простейшая мера предосторожности – полковник мог теперь выпустить снаряд, находясь от орудия за пару десятков метров: именно такая длина у провода.

Бульдозер отъехал в сторону, развернулся боком; Тарас, выпрыгнув из кабины, залег за тяжелой машиной. Рядом присели Онищенко и Егорыч. Разумно – дистанция до цели около трех километров: не столь уж много. Ударная волна от тактического заряда на таком расстоянии не смертоносна – мощь подрастеряет. Перевернуть многотонный агрегат ей будет не под силу.

Направляясь к ним, Рощин вздрогнул от очередного близкого разрыва – по самоходке вновь щелкнуло осколками, а в бульдозере зазвенело стекло.

Вот он, момент истины: сейчас Рощин узнает, прав ли был в своих сомнениях. Увы – полковник понятия не имел, произойдет ли сейчас атомный взрыв, или снаряд безобидной болванкой зароется в землю, посмешив тех, кто все ЭТО начал. Нет, он не сомневался в качестве спецбоеприпаса, но, увы – подобный заряд не предназначен для поражения целей прямой наводкой.

Вопрос упирается во время. Вся проблема в том, что на боевой взвод снаряд становится лишь после выстрела – покинув канал ствола. В этот миг в его корпусе стартует электронно-механический процесс подготовки к подрыву. При штатном порядке стрельбы – навесом, с огромной дистанции, вопрос времени остро не стоит. Пока снаряд долетает до цели, вся подготовка давно заканчивается. При выстреле прямой наводкой в распоряжении механизма заряда есть всего несколько секунд. И Рощин понятия не имел, хватит ли их, – на такие ситуации его познаний не хватало.