– Сейчас приведем его в себя, – сказал Милинович. – Ты допрашивай, а я буду следить, чтобы он ничего не выкинул.

– Погоди, кое-что надо сделать… – Олег прокашлялся и потер ладони друг о друга.

Не так давно он сплел первое в жизни собственное, индивидуальное заклинание и даже дважды пускал его в ход, оба раза наполовину в шутку, наполовину для того, чтобы проверить, как оно действует. Эти чары, не имевшие пока названия, не позволяли тому, на кого их накладывали, врать и отмалчиваться в ответ на вопросы, не давали хитрить и изворачиваться.

И сегодня их ждала первая серьезная проверка.

– Хм, ну давай… – буркнул маах’керу.

Олег присел на корточки рядом с головой творца големов, взмахнул руками и пробормотал несколько слов. С пальцев его сорвалось полупрозрачное облачко, распалось на два, одно устремилось ко лбу, ограниченному ежиком темных волос, другое – к горлу лежащего.

Два энергетических сгустка, один, чтобы воздействовать на расположенную в голове чакру, что отвечает за разум, и второй – для той, что находится в яремной вырезке и контролирует речь. Знать, когда твой собеседник лжет, – полезно, но умение выбить из него правду экономит и время, и силы.

Творец големов вздрогнул, открыл глаза, попытался дернуться, но путы выдержали.

– Лежи спокойно и не рыпайся! А если не понял… – Милинович вновь обернулся клыкастым и когтистым хищником, и толстый полосатый хвост ударил по бокам. – Рррррыы…

Рычание оказалось куда действеннее слов – бледный застыл, наблюдая за находившейся в опасной близости пастью.

– Я думаю, он понял, – проговорил Олег. – Ведь так?

– Да, – сказал творец големов.

– Очень хорошо. А теперь скажи, как твое имя?

– Здесь меня называют Ежи, – медленно, словно борясь с собственным языком, произнес бледный, и Олег подумал, что его заклинание тоже можно обмануть, дав правдивый по форме, но недостаточный по сути ответ.

Мало ли кого где и как называют?

– А настоящее имя? – уточнил он. – То, которым тебя назвали при рождении?

На белом лице отразилась борьба, оно перестало напоминать маску, задрожали губы, задвигались брови, на лбу появились морщины, складки набухли возле рта, желваки – на скулах.

– Миклош из Штернберка, – произнес наконец Ежи.

– Так могут звать и оборотня, но ты не «фиолетовый», это очевидно. Выходит, все же человек? – удивился Олег. – Никогда бы не сказал, что ты принадлежишь к числу моих сородичей.

– Да, я человек… был, – произнес творец големов.