Тем не менее, краем глаза он видел, что солдаты падают все чаще, и не по собственной воле. Все больше тех, кто не встает для продолжения атаки. Финист и сам чувствовал, как пули буквально роем пролетают мимо него. Видел, как веселыми дорожками пробегают слева, справа, спереди от него, и он делал соответствующие маневры уклонения, чтобы они не пересеклись на нем.

Но везти вечно не может, и поднявшись после очередного падения и кувырков, чтобы продолжить атаку, Рон почувствовал сильнейший толчок. Его словно ударили кувалдой по правому плечу, и он с соответствующим эффектом, крутанувшись вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, грохнулся на спину, пролетев не меньше полутора метров.

Рука отнялась напрочь, и из горла вырвался глухой стон боли.

«Встать! За Легион! За Повелителя! В атаку!» — возник в его голове клич.

Неизвестно откуда взявшаяся сила подбросила его, поставив на ноги.

Он тут же увидел пулеметчика, подстрелившего его. Не чувствуя боли (рука словно онемела, но все же двигалась), Рон поднял свой АК-407 стволом в небо, переключив режим стрельбы. Пулеметчик, казалось, входил в раж, встав в полный рост, он, в ярости крича, водил стволом пулемета от пуза, точно поливая… и он поливал, только свинцом.

Выстрел — и подствольная граната, покинув ствол, с лязгающим звуком «пум-м» взорвалась точно под ногами стрелка, подбросив его на полметра. Пулеметчик рухнул на землю, точно в нескольких местах сломанная жердь. Рон добавил еще по нескольким стреляющим последние гранаты и патроны и снова бросился вперед.

Его примеру последовали остальные легионеры — выпустили свои подствольные гранаты, образовав в гуще противника стену разрывов.

Враг не остался в долгу и тоже попробовал закидать наступающих легионеров гранатами. Но из этой затеи ничего не вышло. У большинства стрелков напрочь отсутствовала какая-либо практика по стрельбе из подствольных гранатометов. Кроме того, легионеры, в отличие от противников, не сидели на месте, а продолжали бежать вперед. В итоге большинство гранат разорвалось позади солдат, осыпая их лишь песком, да кое-кого задевая осколками.

Ручные гранаты противоборствующие стороны бросили практически одновременно друг в друга, но с тем же результатом, что и в случае с подствольными. Гранаты легионеров разорвались в гуще позиций мятежников, а гранаты мятежников подорвали максимум пять легионеров.

Рон сам упал, задетый тугой взрывной волной брошенных в него сразу трех гранат, но встал и продолжил движение.

У мятежников нервы оказались все же не стальными. Сделала свое дело нехорошая слава церберов, которую пираты сами распространяли в своей среде во время попоек — слава безумцев, не чувствующих боли и не знающих жалости. Впрочем, так оно отчасти и было.