Много лет назад сибер сам вытащил из своего брюха энергетическую установку.

Почему бы теперь ему самому не сунуть ее на место?

* * *

Яр вернулся домой под утро. Он еле волочил ноги, но осунувшееся лицо его выражало совершенное счастье.

— Я видел! — объявил он с порога, стряхивая с рук истерзанные рукавицы. — Эта штука работает! Петр все же его сделал!

Лера уже встала. Она плохо спала в эту ночь, вслушиваясь в шум, доносящийся с улицы, и теперь у нее болела голова, ее одолевали слабость и тошнота — но сегодня ей нужно было идти на утреннюю дойку.

— Я ждала тебя, — сказала она, снимая с угла печи подсохшую дубленку и разминая ее руками. В голосе Леры явственно слышались обида и укор, но Яр этого не заметил.

— Он ожил! И приподнялся! Я совсем рядом был, почти под ним! Я его видел, вот как сейчас тебя!..

Яр сбивчиво рассказывал о том, как люди Петра подключили к реактору длинные кабели, а сам Петр забрался в одну из кабин и возился там, наверное, целый час, прежде чем в утробе Фрэнка что-то заурчало. И вдруг гигантский сибер пошевелил одной лапой, потом другой. И чуть приподнялся, и вроде бы даже потянулся, как потягивается человек после долгого сна. И две его лапы простерлись к реактору и раскрылись, как раскрывается человеческий кулак, только на кулак это совсем было не похоже. И он взял реактор — нежно взял. И поднял его — легко и плавно поднял. И понес к себе, в себя, а одна лапа уже была внутри, на ней горели два ярких фонаря, а люди шли рядом, подтягивали, поддерживали кабели, что-то поспешно убирали внутри…

Лера слушала его, хмурясь, но уже не сердясь и не обижаясь, мяла в руках облезлую заячью шапку.

— Отдохни, — сказала она, когда Яр замолчал, подбирая еще какие-то слова, понимая, что многое упустил, что не все рассказал. — Тебе надо поспать, ты почти двое суток уже не спишь.

— Да? — Он удивился. — Да, действительно.

— Ты ложись, а я скоро вернусь.

— И, правда. — Он разом обмяк, сгорбился, будто сдулся. — Надо отдохнуть. И поесть бы чего.

— Там у кровати уже все готово.

— Приходи поскорей. Я буду ждать твоего возращения.

— Ты лучше спи. Я тебя обязательно разбужу, когда вернусь…

Они обманули друг друга: Яр не смог ее ждать, а сразу отключился, едва голова его коснулась грязной холодной подушки; она же не стала его будить, когда возвратилась домой, а просто присела рядом, положила руку на его седые волосы и долго — очень долго — сидела так, уютная, тихая и печальная. Ей казалось, что она слышит, как внутри ее быстро-быстро колотится крохотное сердечко их малыша. И она не шевелилась, боясь спугнуть это волшебное чувство.