— Добро пожаловать в Музей средневекового Стокгольма, — объявил я, отойдя немного в сторону, чтобы пропустить остальных. После, повернувшись к Иванычу, я кивнул на двери справа и слева. Возьми маркграфа и пошарьте справа, я — слева, а ты… — я повернулся к аморфу. Детская коляска, оплыв, начинала превращаться во что-то невообразимое. Железный человек… Нет, железный дровосек. Вот только этого нам не хватало. И где же та самая дорожка из желтого кирпича? — А ты пока тут постереги. Ты наш принцип знаешь: никого не впускать и не выпускать. — И, не дожидаясь подтверждения, я отправился к ближайшей двери слева.

За дверью ничего интересного не оказалось. Пара подсобок, заваленных коробками и старой мебелью. В одной из них на столе стоял телефонный аппарат. Пришлось на всякий случай вырвать провода. Хоть сотового нет разве что у ленивого, но береженого Бог бережет.

Вернувшись в вестибюль, я направился было к электропоезду, но меня остановил Тогот.

— Я бы на твоем месте сначала закрыл дверь.

Бросил мне эту фразу, словно кость собаке, и замолчал, хотя, если честно, замечание было очень логичным. Негоже оставлять тылы оголенными. Хотя… А что если Викториан и Фатя не здесь? Если их держат где-то, а потом притащат сюда в последний момент? Или, может, они нашли замену Фате? Ведь не может так быть, что именно на ней свет клином сошелся. Наверняка можно найти еще кого-то, чья кровь… Так, дальше я думать не хотел. Я этого не знаю, Фатя этого не знает… Тогот заверил меня, что ничего сложного и ничего страшного не случится. Но нужно ли запирать двери между мирами? Пожалуй, нет. По крайней мере, до тех пор пока я не уверюсь, что Викториан и Фатя тут.

Я вновь изменил направление и занялся осмотром электропоезда. Оказалось, ничего сложного. Даже ребенок справится с управлением. Всего-то два рычажка: газ и тормоз.

Неожиданно откуда-то справа донеслось два глухих выстрела. Значит, мои приятели кого-то нашли. Кивнув аморфу, я бегом помчался к той двери, за которой исчезли Иваныч и маркграф, на ходу проклиная себя за излишнюю беспечность. Конечно, и маркграфа, и Иваныча защищали заклятия неуязвимости, однако скелетам в склепе это заклятие оказалось не помехой, хотя почему так получилось, я не понимал.

Однако я опоздал. Дверь открылась, выпустив Иваныча и маркграфа. Оба были целыми и невредимыми. На мой вопрос Иваныч лениво отмахнулся.

— Никого там не было, показалось. Одни коробки старые и крысы.

Я с облегчением вздохнул.

— Что дальше, командир?

— Сядем да поедем.