– Есть, командир, – откликнулся тот. Всё лишнее тут же отправилось на игрушки лопарским водяным духам, однако стихию это не умилостивило и не остановило. Она надвигалась со скоростью курьерского поезда. Потом налетела – и началось. Кто это сказал, что девятый вал бывает только на море?

«Упавший» с острова шквал мигом развёл волну – лихорадочно частую, с белыми барашками на гребнях. Лодку крутило, вертело, захлёстывало и несло куда-то в совершенно неведомом направлении – и берег, и все прочие ориентиры мгновенно скрылись из глаз. И всё это под ураганный рёв, лиловые сполохи молний и крупнокалиберный, яростно лупцующий ливень.

Скудин грёб с бешеной силой, уже не помышляя скоро добраться до берега – знать бы, где он, берег, – просто чтобы не позволить волнам залить лодочку окончательно. Глеб вычерпывал воду и негромко матерился. Он в своей жизни видел много всякого разного, в том числе и глупейшую смерть, постигавшую очень крутых людей буквально на ровном месте. Поэтому с некоторых пор он твердо уверовал: от судьбы не убежишь, а значит, любую опасность нужно встречать достойно и без суеты. У Эдика открылась морская болезнь в самой острой форме, от него не приходилось ждать никакой помощи, только следить, чтобы не вывалился за борт. Кудеяр косился на него одним глазом. Он где-то читал, будто в старину таких Эдиков при аналогичных обстоятельствах выбрасывали в воду. Ох, правильно делали… Звягинцев, потерявший очки, беспомощный и промокший, крепко прижимал к себе Кнопика. «Вот тебе и Му-му…»

Скоро, не выдержав русского напора, одно за другим накрылись американские вёсла. Улучив момент, Скудин посмотрел на дисплей наручного «Касио». Он вообще-то ждал, что шквал выдохнется так же быстро, как начался, но ошибся. Счёт времени шёл уже на часы…

«Товарищи духи, – воззвал он мысленно, – ну нас-то за что? Мы ж свои. И монетку вам бросили…»

Стоило подумать – и неожиданно, как по волшебству (а впрочем, почему «как»?), буря превратилась в обычную непогоду: волны стихли, ветер ослаб, остались только тучи на небе да плотная завеса занудного дождя.

– Ну вот, кажется, пронесло… – Звягинцев погладил Кнопика, дрожащего, мокрого, несчастного, измученного страхом и качкой. – Чего доброго, в самом деле живы останемся.

– Не говорите «гоп», Лев Поликарпович, – посоветовал Скудин. Критически осмотрел нечто, бывшее при жизни веслом, протянул Глебу, сам взял другое, тоже изуродованное до невозможности. Взглянул на пришедший в чувство компас. – Давай, что ли, малый вперёд…

Грести пришлось ещё часа два, не меньше. Под аккомпанемент дождя, жуткие стенания Эдика и хриплое дыхание Звягинцева, вычерпывавшего воду: американская посудина, якобы предназначенная чуть ли не для океанской рыбалки, дала опасную течь. Наконец в мутной пелене показался берег, и на нем яркие огни фальшфейеров. Их ждали.