Корабли общины расположились вокруг этого знака дорожной власти, потерявшего силу много лет назад, – зады внутрь, а носы наружу. Так легче было бы в случае чего стартовать с места, не зацепив и не сбив никого из своих. Все же никто еще не знал, чем обернется операция, на которую Густав подбил общину то ли благодаря природному обаянию, то ли посулив возможность разжиться внушительным запасом топлива.

Но теперь все решилось. Водитель сообщил по рации, что корабль странника возвращен и все могут спокойно спать до утра, не беспокоясь об их судьбе. В первую очередь сигнал ушел во двор, к главным, а затем водитель связался с другими кораблями, находящимися буквально на краю Тисок, но в пределах досягаемости сигнала.

Машины подъехали к воротам, и Густав посигналил. Створки открылись, пропуская их внутрь.

Густав знал, что их будут встречать, но не ожидал, что в таком количестве. Похоже, что во двор вышли все жильцы. Одинокий фонарь на высоком телескопическом столбе освещал их тусклые фигуры и лица. Большинство было легко одето, чуть ли не в пижамах.

Странник осторожно проехал еще чуть-чуть вперед и остановился рядом с кораблем номер пятнадцать. Это был вместительный автобус со всеми удобствами, предназначенный для того, чтобы возить лучшую, цветущую и молодую часть, то есть женщин. О будущих матерях жители дорог заботились с особым усердием. Единственной проблемой таких автобусов было то, что они не годились для езды по бездорожьям нового мира и любое более или менее серьезное препятствие представляло для них непреодолимый барьер. Но, в силу того что общины никогда не сходили с давно проложенного кольцевого маршрута, подобные корабли практически не знали никаких проблем.

Фары потухли, и странник вышел на улицу. Кожа на лице, куда попала кровь Бояра, немного стянулась и доставляла не очень приятные ощущения, скорее моральные, чем физические. Густав потер веко, понимая, что так от засохшей крови не избавиться, нужно хорошенько умыться, как вдруг к нему навстречу из толпы вышел отец Захарий.

Он был при полном параде, даже борода казалась специально вычесанной, вымытой и опрятно уложенной.

Густав улыбнулся и сказал, обращаясь одновременно к Захарию и ко всем, кто вышел его встречать:

– Ну, здравствуйте. Или доброй ночи?

– Ты, – святой отец без всяких сантиментов ткнул пальцем в грудь страннику, – ты еще смеешь говорить нам слово «доброй»?!

– А что, злой, что ли, надо? – поинтересовался странник.

– Ты! – Захарий сжал кулак и потряс им перед лицом Густава. – Ты, убийца, думаешь с нами шутки свои гнилые шутить?!