Густав потянул на себя ручку двери (старая модель, на более поздних никто уже не делал такие ручки снаружи), дверь не поддалась. Густав отошел назад и чуть вбок и пару раз выстрелил в замок. Дернул дверь на себя, чуть не сорвав ее с петель. Изнутри повалил черный дым, – видимо, салон потерял герметичность, и те, кто находился в корабле, если не пострадали от взрыва, то уж точно наглотались ядовитого газа.

Густав влез внутрь. Там ничего не было видно, но застонал водитель. Зажмурившись и чувствуя на своей коже цепкие пальцы огня, Густав подхватил человека под мышки, выдернул из сиденья и потащил к выходу. Там уже перекинул его к себе на спину и побежал, если это так можно было назвать, что есть духу от пылающего в смертельном мареве корабля.

Пять…

Четыре…

Три…

Два…

Один…

Взрыв? Маленький такой взрыв?

Ну давай, взрывайся, не томи! Ну же!

…а может, не взорвется? Какой же тяжелый…

Повезет, если все обой…

БАХ!!!

…дется.

Густава снесло с ног ударной волной, и оба они, он и пребывающий без сознания водитель, упали. В ушах звенело. Голова наливалась медленным свинцом боли.

Густав оглянулся – на месте корабля зияла воронка, чуть поодаль были разбросаны куски железа, рама остова, горящее дымящееся колесо. «И как же меня не задело?»

Потряхивая головой, чтобы избавиться от звона в ушах, он повернулся и посмотрел на спасенного им водителя. Это был седой мужчина, даже скорее старик лет шестидесяти. Сухой, жилистый, загорелый. Он очнулся и теперь пытался встать, ошарашенно вращая карими глазами.

– Эй, ты меня понимаешь? Ты слышишь? Эй, как тебя зовут? – четко и раздельно спросил Густав на иньере, интернациональном языке.

Старик промычал в ответ что-то нечленораздельное.

– Вот блин. Глухонемой! – воскликнул Густав. – Отец! Ты меня хоть видишь? Хотя зачем я тебя спрашиваю… А?! Эй!

– Не кричи, кретин, – неожиданно четко сказал старик.