Я не решился спросить, кого они там едят.

– Знаешь, в чем соль?

Питбуль взял кружку.

Несколько капель столешницы остались на ее дне; дрогнули, и упали, разбудив широкие круги.

– В каждом таком трактире, своя добава. Кровь зомбей – как наркотик. Чуть выпьешь, и больше уже без нее не можешь.

Негр потыкал пальцем в кабатчика, что успел вернуться за стойку.

– Так вот, у каждого хозяина свой коктейль. И если подсел ты, скажем, на болотное пиво, – то больше никакое другое в глотку уже не лезет. Пол-Зоны прочешешь, но пить будешь только в этом трактире. Хитро, да?

Я заглянул в его кружку.

Спросил:

– И что, ты собрался выпить?

– Ну нет, конечно. Я же не идиот.

Он поднялся, размял плечи, и подошел к певцу.

Вынул из кармана сложенную бумажку, – видно, заранее припас деньги на такой случай.

Выплеснул пиво барду в глаза. Врезал по лицу наотмашь, и парень стек по стене плевком. Питбуль наклонился, схватил его и поднял. Вмазал пять раз, – в пузо, по рылу, в пах.

Я вмешаться хотел, – но негр уже отшвырнул певца в сторону.

Посмеялся, белозубой улыбкой, и вразвалочку зашагал ко мне.

– За что ты его так? – спросил я. – Парень, вроде, неплохо пел.

– Чудак ты человек, – Питбуль покачал головой. – Думал, он здесь сидит для этого? Музы’чку играть? Да разве этим скотам…

Он мотнул головой, показав на сталкеров.

– Нужны его дурацкие песенки? Нет, брат. Парню платят за то, что все дают ему в морду.