Ему нравилось смотреть, как оживают грязные лица, как жизнь снова вспыхивает в погасших глазах. Еще недавно они считали себя людьми, – а сегодня готовы отдать все, унижаться, корчиться, – за крохотный кусок еды.

Морроу ставил поднос так, чтобы не могли дотянуться, – и смотрел.

Скоро они поняли, что не получат еды; но голод был настолько силен, что подкреплял надежды; женщины все равно подходили к прутьям, как звери, глаза их начинали гореть, а руки тянуться, – в нелепой надежде, что на сей раз что-то изменится, и их накормят.

Морроу дал себе твердое обещание, – что сам никогда не станет так себя вести, не превратится в животное, – как бы низко не прогнула его судьба.

Хотя, кто знает…

– Скоро мы прилетим, – сказал Морроу. – Вам известно, что будет дальше. Вас развезут по Зоне, по пивнушкам и барам…

Он знал такие места.

Грязные, темные, – пропахшие потом и слизью зомби. Любой бордель был раем по сравнению с этими трактирами… Но что поделать? Сталкеры – тоже люди, яйца у них тоже чешутся.

Век шлюхи в Аномальной Зоне был короток.

Многие умирали, заразившись от больных сталкеров. Бывало, зомби нападали на бар, и убивали там всех. Тогда для баб находилась еще работа, – их привязывали внизу, к балкам, чтобы отвлечь живых мертвецов.

Пока ходячие трупы пожирали женщин, – сталкерам удавалось уйти.

Вот почему за пределами Зоны многие уверены, что там есть только мужчины; никому не хочется верить, как на самом деле там обходятся с бабами.

Порой сталкеры забирали парочку шлюх с собой, в поход, – чтоб не было скучно. Так поступали лишь самые отмороженные, но такие всегда найдутся, не так ли. Им приходилось оплатить за женщину полную цену. Ведь всем было ясно, что она уже не вернется.

А порой…

– Да! – воскликнул Морроу. – Чуть не забыл.

Он показал в пленниц пальцем.

– Все вы, шлюхи. И скажите судьбе спасибо, что выбрали вас. Я знаю…

Морроу скрипнул зубами, вспомнив свое давнее поражение.

Тогда ему пришлось дорого заплатить за маленькую оплошность.

Драган Ковач никогда не щадил своих, если те совершали ошибки, – вот почему каждый из его людей работал на совесть и мог быть уверен, что остальные делают то же самое.