Люди внизу закончили беседовать; адъютант пропустил их в дом и вошел следом, закрывая за собой дверь. Джеймс отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на дверь. Если он сейчас спустится вниз — его тут же отправят обратно: своего деда он знал очень хорошо. А послушать, зачем они сюда приехали, хотелось страшно. Чрезмерным любопытством Джеймс не страдал, но очень уж странным выглядел этот визит посреди ночи.

Мальчик шагнул к двери… и вдруг быстро подбежал к кровати, ныряя под одеяло. В какой-то миг ему пришло в голову, что и его привычки дед знает прекрасно. Словно подслушав его мысли, дверь тихо отошла в сторону.

— Джеймс?

Джеймс закрыл глаза, стараясь дышать спокойно. Не дед. Даже не адъютант.

— Джеймс, ты… спишь? — зевнув на середине фразы, бабушка осторожно подошла к кровати и посмотрела на мальчика. Поправила одеяло и, удовлетворенно кивнув, пошла к выходу. У двери она еще раз посмотрела в сумрак комнаты, вслушалась в сонный ритм дыхания внука и вышла. Дверь так же тихо поползла обратно.

Джеймс не шевельнулся, считая про себя удары сердца. То, что пришла бабушка, а не дед или адъютант — его удивило, но не расслабило: провести ее тоже было очень нелегко. К тому же он не слышал звука сработавшего фиксатора — значит, бабушка просто не закрыла до конца дверь, и стояла в коридоре, проверяя, не рванет ли ее непутевый внук к якобы закрывшейся двери.

Разумеется, он оказался прав: тихое «клац» донеслось, когда он досчитал до тридцати. И все равно, Джеймс еще добрых две-три минуты лежал, вслушиваясь в тишину спальни, и только потом откинул одеяло.

Холодный пол вновь обжег ноги. Подкравшись к двери, он прислушался, потом нащупал панель замка и утопил нужную кнопку. Дверь, щелкнув в третий раз, открылась, пропуская его в едва освещенный двумя ночниками коридор.

Мальчик осторожно двинулся к концу коридора, где была лестница, ведущая на первый этаж. Хорошо еще, что в коридоре лежала широкая дорожка, скрадывающая шаги и не дающая ногам мерзнуть. У лестницы Джеймс остановился, напрягая слух: да, снизу доносились приглушенные голоса, но слов разобрать он не мог.

С каждым шагом голоса становились все отчетливее, громче… и, когда он уже был на последней ступеньке, разговор вдруг оборвался. Мальчик обмер, решив, что его услышали, но из гостиной в коридор никто не вышел. Сойдя на коврик у подножья лестницы, он шагнул к противоположной стене и на корточках подобрался к двери гостиной, внимательно следя, чтобы не задеть вазон с широколистым растением, название которого так и не смог запомнить: динамия… диахия… что-то в таком роде…