Бер торопливо вскочил, взял пыльный стакан, которым давно не пользовались, и ложку. Подцепил ею камень и бросил в подставленную посудину. На месте, где лежала жертва эксперимента, линолеум от высокой температуры поменял цвет. Еще немного — и получилась бы дыра. «Хорошо, что не на ковер упал», — пришла в голову запоздалая мысль.

— И что мне теперь с тобой делать? — задумчиво спросил Александр. — Полежи-ка пока тут…

Он занялся своей рукой. Потратив на лечение некоторое количество энергии и почти двадцать минут, он открыл глаза и посмотрел на место ожога. Как и ожидалось, кожа была цела — с каждым разом самолечение у Александра получалось лучше и быстрее, сказывались опыт и тренировки. Единственное неудобство — место затянувшейся раны сильно чесалось. Впрочем, это терпимо, так и должно быть.

Бер снова взял стакан и глянул сквозь стекло на переполненный энергией «амулет». Полюбовавшись некоторое время на дело своих рук, он продолжил закачивать в камень энергию. Тот все больше краснел, а затем цвет стал меняться на белый. Бер попробовал проникнуть мысленным взором внутрь камня и понаблюдать за происходящими изменениями. Раньше он не совершал подобных действий, но сейчас подумал: раз у него получается с людьми, то почему не должно получиться с неживыми объектами? И ему удалось.

Словно трехмерная графика вспыхнула перед глазами. Александр увидел нагромождение неровных слоев множества гранул разного размера, сцепленных друг с другом. По поверхности этих образований мелькали сотни голубых росчерков — будто молнии змеились. До Бера не сразу дошло, что он видит молекулы, а «микромолнии» есть не что иное, как переданная веществу энергия. Ее было много, явный переизбыток. «Микромолнии» сверкали все чаще и чаще. Некоторые гранулы стали разрушаться, деформироваться.

Сообразив, что перестарался в своем рвении провести эксперимент до конца, Александр открыл глаза и бросил стакан в угол, а сам поспешно ретировался в коридор. В помещении глухо бабахнуло, послышался звон разбитого стекла, и потянуло гарью. Экспериментатор приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Угол, куда он так поспешно бросил стакан, был иссечен осколками стекла, в старом линолеуме красовалась прожженная дыра с обугленными краями. Тетрадь, ручки, пластиковая бутылка с водой, раньше находившиеся на столе, валялись теперь на полу. Не хватало изрядного куска оконного стекла — его разбило донышко от «лабораторного» стакана. А вон и само донышко валяется на подоконнике. Ишь ты, далеко отлетело!

Коридор наполнился гулом голосов. Обернувшись, Бер наткнулся на беспокойные взгляды людей, выбежавших на звук взрыва.