– Сомневаюсь, – сложив руки на груди, покачал головой Тилорн. – Тут скорее подходит объяснение местных, что наше сознание держится в виртуальном мире, чтобы наши слепки не свихнулись. Тогда все сходится, если взять за теорию, что этот мир – настоящая реальность, а наш мир в действительности виртуал.

– Но как в эту теорию тогда вписываются, как выразился Крилл, “найденыши”, постоянно рождающиеся дети, у которых, по сути, нет ни памяти, ни даже моторных функций? Почему опять же у нас нет возможности возродиться? – озвучила достаточно весомый вопрос Кастра.

– Возможно, я смогу ответить на эти вопросы, – подала голос Ирала. – Вы очень долгое время делились со мной достаточно многим о той вашей жизни, чтобы можно было провести хоть небольшой сравнительный анализ. Достаточно во многих официальных у вас религиях есть упоминание перерождения и, если опять же судить по вашим словам, практически во всех религиях есть схожесть в одном тезисе. Человеческая душа, которую можно воспринимать как слепок в архиве, уходит на новое воплощение, лишаясь памяти о предыдущей жизни. Отталкиваясь от этого можно с достаточно высокой долей вероятности утверждать, что после смерти виртуального тела, Сервер полностью подчищает память, либо блокирует ее, и просто запускает для слепка нового персонажа в виде ребенка, зреющего в утробе матери. А найденыши, или более привычный мне термин “ошибочно реплицированный” – это те, кто умер, но из-за сбоя в системе, – а таких не избежать даже Серверу, – выскочили из зоны архива, не пройдя чистку памяти, и в случайной капсуле, первой поймавшей данное сознание, были воссозданы. А ведь случаи с ошибочно реплицированными происходят периодически, начиная почти с самого запуска системы репликации.

– Получается, нажимая кнопку выхода, в действительности мы отдаем команду на подключение нашего сознания к виртуальности “Земля”? – уточнила Кастра.

– Я полагаю, что именно так у вас и происходит, – кивнула Ирала. – Вот только сомневаюсь, что это сделано было для сохранения целостности слепков. Тут скорее напрашивается чей-то эксперимент, с непонятными для меня пока целями, для этого у меня слишком мало данных по вашей истории.

– Процент вероятности всего озвученного? – слегка прищурился я, хорошо хоть, за шлемом этого не видно.

– Колеблется от восьмидесяти до восьмидесяти девяти процентов, – спокойно вынесла она практически приговор всем, кто считал нашу реальность настоящей.

– М-да… удручают цифры, – начал я постукивать пальцами по перилам подъемника, – но это не все, что нам умудрился рассказать Крилл.