— Робби, тут к нам человечек завалился, вчера вечером. Вас ищет. Мы его устроили на ночь, теперь думаем — пристрелить, как шпиона, или это правда ваш человек?

— Кто такой?

— Назвался Ингваром, говорит, что журналист. Веселый такой парень, даже слишком.

— Шрам на лице есть?

— На правой щеке.

— Знаю такого. Ладно, если поедешь, захвати его с собой, может, что-нибудь интересное поведает. И еще — осторожнее на дороге, говорят, у нас тут морфы бродить начали.

— Ни хера себе новости! — присвистнул Линас.

— Захвати треху свою, трофейную, будем стрельбой заниматься.

— Договорились. Буду через пару часов.

Смотри ты мне, вернулся все-таки журналист. Ну, раз приехал… Телевидения нет, радио молчит, от Интернета одни воспоминания остались, так что хоть новости расскажет, газета ходячая. Я, кстати, надеялся расспросить его по другой теме. В свое время про тюрьму ЦРУ в Литве только ленивый не писал. Судя по темпераменту, Ингвар таким не был. Может, и найдется какая-нибудь нужная для нас информация.

Через два часа увидел знакомый джип и пылящий за ним «самурай». Проезжая мимо меня, Линас кивнул, приоткрыл окно и, резанув рукой по горлу, сказал:

— Позже к тебе зайду, меня и так этот журналюга достал своими разговорами!

Да, потрещать языком Ингвар любит. Наверное, уже и в Рамучяй всем надоел, раз его так быстро выпроводили. Я открыл ворота и кивком указал, куда гостю поставить машину.

— Да, господа, вот и я! — Ингвар улыбался так, словно ему разрешение на публичную казнь тещи выдали. — Жив, здоров и очень голоден. Меняю свежие сплетни на тарелку супа.

— Тебя что, в Рамучяй не покормили? — поинтересовался я.

— Покормили, конечно, но сейчас время такое, при каждой возможности надо наедаться впрок. Никогда не знаешь, будет ли время на еду. Причем можно и самому стать обедом, не успев позавтракать.

Картина, конечно, комичная. На веранде собрались почти все наши люди, каждый хотел узнать новости из первых рук. Наконец акула пера, умяв тарелку супа и цветисто поблагодарив Виду, начал рассказывать, наслаждаясь вниманием к своей персоне.

— Что столица?

— Столица поживает прекрасно, за полным отсутствием таковой. Нет, город, конечно, есть, точку на карте никто не отменял, но вот с жителями плоховато. Как говорил один киноперсонаж, «была таможня — были контрабандисты». Сейчас в столице ситуация похожая, сиречь полный пигедец. Всего несколько мест, где закрепились живые люди. В предместьях выживших, может, и больше, но туда не ездил, меня жизнь в городах интересует. Есть военные, но там все плохо. Вээстэшники[40], что с них взять. У них, по их собственным словам, и в мирные времена с патронами было не очень, а сейчас вообще сидят на голодном пайке, резиновыми палками с морфами не навоюешь. Нет, есть, конечно, но сугубо для самозащиты, чтобы зомби дубинки не отобрали. — Журналист усмехнулся. — А насчет помощи жителям или зачисток в городе и разговора быть не может, совершенно не до жиру ребятам. Еще в Нагорном парке люди закрепились — говорят, что спортсмены, с семьями. Группа там серьезная, отстреливают нежить на дальних подступах.