— Откуда здесь морфы? Они что, уже в леса переселились? Эдакими темпами скоро из дома не выйдешь. Будем сидеть в осаде, как мой сосед-придурок в городе.

— Может, народ собрать и лес прочесать?

— Не пойдут люди лес прочесывать, — отмахнулся я.

— Почему?

— Во-первых, страшно, а во-вторых — извечная беда: пока гром не грянет, не перекрестятся.

— Слушай, Альгис про хутор говорил. Ты знаешь, где он находится?

— Примерно знаю. — Я прищурился, вспоминая окрестности. — Дорога туда хреновая, но, думаю, проедем.

— Давай наведаемся? Хотя бы глянем, что там и как.

— Ну давай, что делать. — Я усмехнулся. — Вот так всегда: любопытство гонит вперед, страх тянет назад, а гордость останавливает. И только здравый смысл нервно топчется на месте и ругается матом.

— Робби, не бурчи, как столетний старик. Поехали, посмотрим на архитектуру времен массового индивидуализма.

Через несколько километров пришлось пробираться по обочине, дороги почти не осталось. Такое ощущение, что ее специально перепахали. До боли в глазах всматривались в лес, но ничего, кроме нескольких поваленных деревьев, не заметили. Еще через пятьсот метров выехали на край небольшого запущенного поля, огороженного оградой из кольев. Что-то вроде большого загона для скота. На опушке леса стоял бревенчатый, потемневший от времени дом с резными, грязно-белого цвета, наличниками. В России, если не ошибаюсь, такие дома называют избами-пятистенками. На заднем дворе — сеновал, покрытый дранкой, по левую сторону — хлев. Все нежилое, холодное. Хотя нет, признаки людей есть — во дворе под хлипким навесом две машины, «Ауди A4» и фольксваген «гольф». Посередине двора — небольшой трактор с разобранным движком. Автомобильный прицеп, нагруженный дровами. Живут все-таки люди. Или жили?

— Ну что, коллега, — кивнув на избу, спросил Айвар, — пойдем, пообщаемся с крестьянством?

— Пойдем. Только не нравится мне здесь.

— Что именно?

— Посмотри, окно в доме открыто. Видишь? На левой стороне.

— Тебе нигде не нравится. Хотя да, странно как-то. Ладно, идем глянем.

Огляделись вокруг, покричали в надежде, что отзовется кто-нибудь. Тихо. Как на кладбище, не к ночи будь помянуто. Сейчас главное — слушать. Слушать и не торопиться, на тот свет всегда успеем. Подходим к крыльцу — не заперто. Убираю сайгу за спину, пистолет в тесноте избы удобнее будет. Медленно открываю дверь, с левой стороны меня страхует Айвар. Ну вот, теперь очень осторожно. Черт, ну и запах! Никогда к этому запаху не привыкну. Сладковатый запах разложения словно висел в воздухе. Приторно-тягучий, словно патока; тьфу ты, гадость какая! Я быстро оглянулся на Айвара и, резанув большим пальцем по горлу, указал на дверь. Он кивает в ответ и натягивает на лицо арафатку. Мысленно ругнувшись, делаю шаг внутрь.