Альгис пожимает плечами:

— Не знаю. Кстати, Линас бочку солярки привез. Сказал — для вас, в дорогу. Идем, хватит тут по одному слову в час бросать, поможешь гробы вынести…

Роберт

8 мая, вечер

Ну вот, машина упакована под завязку. В кузов мы грузим бочку солярки, которую обложили несколькими мешками с песком и надежно закрепили веревками. Укладываем две запаски. Из еды в дорогу берем только тушенку, армейские пайки и две канистры с питьевой водой. Ну и, конечно, некоторые важные мелочи, вроде кофе и лекарств. Личные вещи. Хотя какие тут личные вещи, кроме зубной щетки. Вида, добрая душа с железным характером и алмазным терпением, приготовила нам пироги в дорогу. Два спальника, газовая горелка и несколько котелков, чтобы не мешать кофе с супом. Разные бытовые мелочи. В общем, вещей, как мы ни старались, набралось много. Оружие выбирали долго, его накопилось немало. После долгих раздумий решили, что забираем сайгу и РПКМ, чтобы с патронами не мучиться. Два цинка патронов к ним. Винтовка с тремя сотнями патронов и дальномер с баллистическим калькулятором, который остался мне по наследству от Сашки. Тысяча патронов для глоков, пришлось забрать у Асты ее семнадцатый. Два дробовика и по сотне патронов к ним. Куда нам больше — не штурмовать едем. При возможности объехать опасность лучше так и сделать, не ввязываясь в ненужные перестрелки. Остальное мы оставим здесь, на базе. Вернемся же, куда мы денемся…

— Ну что, Роберт, завтра в путь? — Айвар затянулся сигаретой, на миг осветив в сумерках свое лицо. — Даст бог, через неделю доберемся до Украины. Увидишь своих. Сколько вы уже в разлуке?

— Больше двух месяцев, а точнее, ровно восемьдесят четыре дня.

— Не переживай, скоро встретишься. Несколько дней в пути — пусть неделя, не больше, — и все будет хорошо. Начнем новую жизнь на развалинах прошлого. — Он грустно усмехнулся. — Может, оно и к лучшему — мир перед концом света оскотинился окончательно.

— Может, и так, — я повернулся к Айвару, — не знаю, слишком уж все быстро произошло. Трудно теперь сказать, что лучше, что хуже. Кто прав, кто виноват. У нас ведь не просто так привычную жизнь забрали, и нас перемололо, словно через жернова пропустило. Я по утрам смотрю в зеркало и себя не узнаю. Такое чувство, что себя потерял где-то там, по ту сторону добра и зла. Мне кажется, что мы тоже превратились в зомби, только моральных: потеряв мир, близких, привычную жизнь, мы все еще пытаемся жить. Как зомби, следуя каким-то неизвестным нам законам и рефлексам. Вспомни, однажды такое уже проходили, когда в начале девяностых мы, уже зрелые люди, ломали себя через колено, пытаясь привыкнуть к новой игре по неизвестным правилам, которые нам забыли объяснить перед тем, как раздать карты. Мы и барахтались, каждый как умел. Каждый искал что-то свое. Кто-то нашел, кто-то нет. Сейчас опять то же самое, только масштабы глобальнее. А может, это просто страх…