Минута как раз заносила руку, чтобы в очередной раз отвесить пребывавшему без сознания Бове Конструктору пощёчину, когда шар, отлетев от стены на шаг и явно потеряв всякую ориентацию, как пьяный закачался в воздухе и завис прямо над настоятелем.

В этот момент Бова открыл глаза и оценил ситуацию.

Его действия были столь стремительны, что Минута и глазом не успела моргнуть. Расстегнув камильный костюм на груди, настоятель выхватил из-за пазухи чашу спасённой с Дирижопля клепсидры, выдернул у неё донце, выбросил ящерку, ошалело юркнувшую обратно ему под одежду, поднял руку с чашей вверх и… вылил воду на иглошар. В следующий миг ладонь Минуты наконец добралась до лица Бовы, отвесив хлёсткую пощёчину. Одновременно со звучным хлопком иглошар, полыхнув от воды, как горюч-камень в топке, отскочил от Бовы на несколько шагов и завертелся в воздухе юлой, быстро окутываясь дымом…

Тут-то до него и добрались молоты Ухаря с Пивенем. Слаженно так добрались, мгновенно вбив в пол и превратив в не поддающуюся определению железную труху. И случилось чудо.

Главный металлотелый охранник вдруг рухнул на колени, так и не отвесив тумака противостоявшему ему Безумному Проповеднику. Рухнул и прохрипел хорошо узнаваемым скрипучим голосом:

– Помогите, люди добрые! Мы повинуемся приказам, но не собственному желанию! Мы на вашей стороне, но противиться воле Смотрящего не в силах!

– Да это никак Хитрун, пар в задницу! – в явном изумлении воскликнул Ухарь.

– Точно он, плисовые штанцы! – очумело подтвердил Пивень, способный узнать голос ватамана даже с завязанными ушами, и нерешительно опустил молот.

– Ах вот как! – Лже-Благуша гневно вскочил на подножку кресла. – Вы сами этого хотели! Теперь вам придётся иметь дело с елсами да с железными феликсами! Посмотрю я, как вы справитесь с…

Он не успел договорить.

Сопровождаемая лихим воплем Вохи Василиска его драгоценная балабойка врезалась Благуше точнёхонько промеж глаз. Бросок, выверенный некогда на Обормоте, и здесь не подвёл – сразил торгаша наповал. Видать, специализация у Вохи была такая – исключительно по друганам. Но ведь не пожалел балабойки своей, синего дерева, верно? Потому и герой!

Закатив глаза, Благуша окаменел лицом и шмякнулся с кресла вниз. Голова его могла бы пострадать ещё раз, ежели бы метнувшаяся Минута не подхватила его за плечи, замедлив падение и благополучно опустив на пол. Оттащив бесчувственное тело от кресла на пару шагов, Минута бережно опустила слава на спину и упала перед ним на колени, как давеча перед Бовой. Видать, такова женская судьбина – лечить страждущих мужиков.