Поэтому мы успеваем.

Экипировка – настоящее чудо! Прекрасно расчехляется за секунды, её не требуется долго и утомительно сдирать с себя по частям. Несколько телодвижений, и скафы опадают на пол. Мы оставляем их лежать в буферном отсеке и следуем прямиком в рубку.

Тич, увидев меня, улыбается своей светлой, неповторимой улыбкой. Хотя, возможно, у меня галлюцинации на почве кислородного голодания, поди пойми эту женщину, ещё и беременную. Улыбается она и даёт полный вперёд, максимально полный в условиях жидкостной среды. Скорости вполне хватает, чтобы нас припечатать к стене после резкого рывка. Ильм предусмотрительно занял место в штурманском кресле, где обычно сижу я. Какого ляда, спрашивается, если он не сечёт в навигации?

Гравитация автоматически нормализовалась, благо такая функция предусмотрена, и мы получаем возможность занять кресла. Я устраиваюсь по левую сторону от жены, таким образом, она защищена от словесных нападок Алекса, которые вполне возможны после резкого старта. Но тот, на удивление, молчалив. Укрепился в лежанке поодаль от нас, выглядит спокойным и, кажется, всем доволен. Хотя я отчётливо слышал, как он ударился затылком о пластиковую обшивку стены, очень характерный звук. По логике многих его прежних реакций Алекс сейчас должен бы закономерно, как он считает, возмущаться. Однако – молчит. Последнее время этот парень непривычно позитивен, даже начинает чем-то напоминать своего покойного брата. Права Тич, никому из нас просто так уйти в отставку не удастся при всём желании. Сколько нас было в начале, столько и останется до конца. Уменьшение количества тел, остающихся в строю, не принципиально…

А вот сейчас бабахнет, и нас по-любому зацепит. Обратно, наружу, проколоться мощности не хватит, поэтому надо отплыть как можно дальше от эпицентра. Там, на бомбах, стоит допотопный часовой механизм. Каждая секунда дорога…

БАБАХНУЛО!!!

Как почти всякий из живущих, я думал над тем, что же такое смерть. Отбрасывая религиозные толкования, старался самостоятельно прийти к ответу, что остаётся после того, как умирает физическое тело. Да, определённо, из остывающей биомассы высвобождается некая информация, это ясно. Но что с нею, душой ли, духом, не важно, как назвать, происходит дальше?

Может, она, как и тело, постепенно сгнивает? Растворяется в мироздании, как дыхание в толпе или слабое магнитное поле, оставшееся после разряженного носителя? И главный вопрос: буду ли я по-прежнему способен мыслить в том или ином смысле, потеряю ли свободу воли, останутся ли при мне прежние чувства или появятся новые?