В пустом городе зима. Порывы ветра перемещают песок, который, как и пыль, норовит быть везде. Я стараюсь шагать медленнее. Воспоминания всё страшнее, и я уже не знаю, как выбраться из города.

Стоит лишь притормозить и чуть прикрыть глаза, как я начинаю слышать крики и стоны… Живой город, где дом может сожрать тебя, как паук муху. Без жалости и церемоний. Город, где никому нельзя верить, где самое ценное – выжить, чтобы найти выход.

И я иду. Понимаю, что хожу по кругу, и начинаю ускорять шаг. Пустой город, стоны в ушах. Снова прихожу к той куче песка, на которой очнулся.

Как же я сюда попал?! Где выход?! Я хожу и хожу по этому проклятому кругу. И вот я уже бегу всё быстрее и быстрее… Воспоминания всё ярче, даже нет уже надобности закрывать глаза, чтобы видеть смазанные, мигающие силуэты домов и прохожих. Они смазаны от скорости движения, но я пока что легко прохожу сквозь них. Чем быстрее бег, тем труднее проходить сквозь стены, и вдруг я понимаю, что это уже невозможно.

Я подхожу всё к той же куче песка, которая стала камнем. Ощупываю его – настоящий. Смотрю на свои руки – настоящие. С ужасом в глазах смотрю на существ, окружающих меня, – настоящие.

Мысли по схеме броуновского движения бьются изнутри о стенки черепа, голова раскалывается от боли. Что же теперь?! Всё заново?! Гнить, воевать, терпеть ужасный смрад?! Снова?!

И бесконечно искать выход из этого проклятого, изуродованного войной города, пока не сдохнешь!

Пока не убьют…

Искать – и не находить.

Мечтать о свежести и задыхаться в чудовищной пыли.

Думать о воде, глядя на засохшие пятна крови на руках.

Мечтать о выходе, едва выдерживая, чтобы не сойти с ума от ужасной вони.

Ох, этот смрад разложения, кажется, весь мир умер и теперь гниёт, превращается в зловонное месиво…»

– Мне что, теперь во всё это нужно поверить?! Да нет же, нет, разве так бывает!!

Молодой мужчина в пилотском комбинезоне с первым адмиральским знаком различия, сидевший за столиком в круглом зале ресторана «У Энди Би», почти опустевшем после отбытия сегодняшней партии переселенцев из мира в мир, наконец-то не выдержал и буквально возопил. Было видно, что он хочет вскочить на ноги, но этот порыв эскадренный адмирал всё-таки сдержал. Зато его руки бурно жестикулировали, подкрепляя слова.

Надо отдать ему должное, выслушал он спокойно и внимательно. Возмутился, уже когда сидящая напротив него молодая женщина в униформе с капитанским знаком различия завершила свой монолог, буквально часовой. Как минимум. И весь этот долгий час, кажется, вместивший целую Вселенную, терпеливый слушатель не перебивал рассказчицу.