«Так или иначе, независимо от того, есть тут Тэнго, или его нет, придется всё же следить за домом, — напоминал себе Усикава. — Вчера вечером я видел загадочную женщину, похожую на Аомамэ. Но я не уверен, что это именно она. Что такая вероятность очень велика, подсказывает мне моя сплюснутая голова. Она не очень хороша, но обладает острой интуицией новейшего радара. Так что, если эта женщина — Аомамэ, то вскоре, наверняка, снова навестит Тэнго. О смерти его отца она еще не знает». Так предполагал Усикава. Видимо, ночью Тэнго получил это известие и рано утром уехал. Очевидно, они не могли связаться по телефону. Если так, то она непременно еще раз придет сюда. У неё какое-то важное дело, ради которого должна придти даже вопреки угрозе. Поэтому в этот раз обязательно надо проследить за ней. И заранее тщательно подготовиться.

Если так сделать, то, возможно, удастся в определенной степени разгадать тайну существования двух Лун в этом мире. Усикаве хотелось знать его загадочную суть. Хотя, нет, это — лишь побочное дело. Моя задача состоит прежде всего в том, чтобы установить место нахождения Аомамэ. И как подарок с хорошей наклейкой передать ее тем двум зловещим типам. А до того времени, независимо от того, на небе одна или две Луны, мне надо быть реалистом. Потому, что и говорить, это — моя сильная сторона».

Усикава зашел в пристанционную фотомастерскую и передал для проявки пять пленок по тридцать шесть кадров. А получив готовые фотографии, зашел в ближайший семейный ресторан и, наслаждаясь жареным цыпленком, приправленным кэрри, просматривал их по дате. Почти на всех фотографиях были лица знакомых обитателей. Он с некоторым любопытством рассматривал только три из них: Фукаэри, Тэнго и загадочной женщины, которая вчера вечером вышла из дома.

Глаза Фукаэри его напрягли. И с фотографии девушка смотрела ему прямо в лицо. Несомненно, она знала, что Усикава следит за ней оттуда. И, возможно, снимает скрытым фотоаппаратом. Об этом сообщала пара ее прозрачных глаз. Она видела все насквозь и совсем не одобряла его поступка. Ее прямой взгляд безжалостно пронизывал его сердце. Его поведению не было оправдания. Но одновременно она не осуждала и не презирала Усикаву. В некотором смысле ее очаровательные глаза прощали его. «Нет, не прощали», — передумал Усикава. Ее глаза, казалось, скорее, жалели его. Узнав, что его поступок низкий, она отнеслась к нему с жалостью.

Так продолжалось одно мгновение. В то утро Фукаэри сначала посмотрела поверх электрических столбов, затем, быстро повернув голову, перевела взгляд на окно, за которым прятался Усикава, и, заглянув в объектив замаскированного фотоаппарата, через видоискатель уставилась в глаза Усикавы. Потом ушла. Сначала время остановилось, а затем снова пошло. Максимум прошло три минуты. За такое короткое время она осмотрела все закоулки его души, разглядела в ней его грязь и низость, молча пожалела и исчезла.