Руководивший боем своей флотилии коммодор Маунтбеттен признал, что его недавние опасения, основывавшиеся на данных морской разведки и первых минутах боя, воплощаются в жизнь: точность стрельбы русских комендоров колебалась в среднестатистических десяти-двенадцати процентах, тогда как его канониры давали точность в 5-6%. Правда, ещё хуже обстояло дело в Мировую Войну, когда англичане стреляли с точностью 2-3%, германцы 4-6%, а русские 8-9%. Но ведь с тех пор и дальномеры усовершенствовались, и приборы управления огнём и сами корабельные орудия! И вот когда "Кемпенфелт" получил сразу два попадания в нос, а на "Мидж" запылал полубак, коммодор приказал командиру "Ахиллеса" вступить в бой. Через шесть минут после открытия огня по русскому эсминцу, шестидюймовки крейсера дважды поразили "Отчаянного", следующий залп оказался точней – четыре 152-мм и два 102-мм снаряда разбили командную рубку и пробили броню правого борта. Один из снарядов вызвал пожар в топливной цистерне, спустя минуту по центру эсминца вырвался столб пламени, отметивший место гибели корабля.

Не успев насладиться победой, Маунтбеттен стал свидетелем гибели "Нубиана" – тот совсем потерял ход и его добили торпедой с русского эсминца. "Нубиан" переломился пополам и волны спешно сомкнулись над обломками. Как и на "Отчаянном", из экипажа "Нубиана" никто не спасся.

И в ту же минуту корпус "Ахиллеса" сотрясся от попадания тяжёлого снаряда. Командир крейсера коммандер Уоткинс отреагировал спешным разворотом на восемь румбов и принял доклад, что снаряд, пробив броневой пояс, разорвался по счастливой случайности в пустующих кубриках матросов.

Маунтбеттен напрасно выискивал опасного противника, на месте боя были только русские эсминцы. А когда водяные столбы поднялись в двух кабельтовых с перелётом относительно прежнего курса и на левом крамболе относительно нового, коммодор понял, кто его противник. Это был русский эсминец, обладавший несколько большим силуэтом, а значит и водоизмещением.

– Мы, видимо, ошиблись, – сказал Маунтбеттен коммандеру Уоткинсу. – У дестроера не может быть такого калибра. Мы приняли его шесть дюймов за все восемь.

– Но и шесть – много, сэр…

– Может быть… но при его размерах…

Коммодор так и не установил, кто стал его противником. На самом деле ему противостоял контрминоносец "Полковник Жебрак", имевший водоизмещение 3800 тонн против почти 7000 "Ахиллеса". Собственно, русские эсминцы значительно превосходили англичан тоннажем, имея усреднённые 2400 тонн против 1850-ти дестроеров типа "Трайбл" или 1400-1500 тонн у прочих типов. Главный калибр "Жебрака" состоял из двухорудийной башни 203-мм орудий, вспомогательный калибр – четыре 152-милиметровки. С таким вооружением контрминоносец вполне мог противостоять лёгким крейсерам и даже отбиться от тяжёлых, ведь восемь дюймов как раз их калибр.