Пришлось идти дальше. То, что я увидел, напоминало обычную тюрьму — узкие мрачные коридоры, стальные двери камер с маленькими зарешеченными окошками. В некоторых камерах кто-то определенно был, я слышал чьи-то стоны, кто-то громко ругался и проклинал брата Фредерика. Я было решил, что одна из этих камер предназначена для меня, но все оказалось гораздо хуже.

Место, куда мы вскоре пришли, вызвало у меня весьма неприятные ассоциации. Это была большая комната с низким сводчатым потолком, на стенах висели цепи и кандалы, в дальнем углу в очаге тлели угли. Посреди комнаты стоял вмурованный в землю металлический стул, чуть поодаль расположился сверкающий никелем стол. А на столе…

На столе лежал человек. Точнее, то, что от него осталось: трудно было назвать человеком эти окровавленные лохмотья. То, что человек был мертв, не вызывало у меня никаких сомнений. На моих глазах два находившихся здесь монаха в заляпанных кровью кожаных фартуках подняли его со стола и отнесли в соседнюю комнату. Оттуда послышался тихий лязг металла, скрип двери, потом монахи вернулись. Один из них, высокий и сухощавый, снял со стены длинный шланг, открыл кран и стал смывать со стола потеки крови. Я завороженно смотрел на то, как стекают и исчезают в расположенном под столом сливном отверстии розовые струйки.

Наконец монах закрыл кран, снова повесил шланг на стену. Потом подошел ко мне.

— Ложись… — Он деловито ухватил меня за руку и подвел к столу. — Давай, у меня мало времени…

— Слушайте, это ошибка… Я бы хотел поговорить с братом Фредериком…

Договорить мне не удалось, второй монах и пара моих конвоиров подхватили меня и довольно жестко уложили на стол. Лязгнули кандалы, приковав мои руки и ноги к столу, я впервые за последнее время почувствовал себя глубоко несчастным. Похоже, на этот раз я и в самом деле вляпался основательно.

— Позовите брата Фредерика! — закричал я, тщетно пытаясь вырваться из оков. — Я хочу поговорить с ним!

— Перестань, у брата Фредерика есть более важные дела, — ответил высокий монах. — Ты расскажешь нам все и без него. Начнем, брат Винсент? — С этими словами монах быстро и ловко зажал мне нос и рот ладонью. Все произошло так неожиданно, что я даже не успел приготовиться.

Понять, что такое воздух, может лишь тот, кому его не хватает. Нет, я пытался себя контролировать, но это мало помогало. Прошло чуть больше минуты, и я понял, что больше не выдержу. Попытался вывернуться — не помогло, монах отлично знал свое дело. Я задергался, замычал, перед глазами поплыли круги. Попытался укусить монаха за руку, не вышло и этого. Кровь бухала в висках, мне казалось, что глаза мои вот-вот вылезут из орбит. Я уже готов был закричать, что все скажу, что заранее со всем согласен, а проклятый монах все не отпускал меня. По телу пошли судороги, содержимое желудка отчаянно просилось наружу. Это было ужасно, я понял, что вот-вот потеряю сознание. Отчаянно замычал — и жадно вдохнул животворный воздух…