Проснулся я от все той же проклятой жары. Поднявшись с соляной корки, огляделся. Ничего нового, все тот же бесконечный пейзаж, все то же опостылевшее солнце — оно уже поднялось над горизонтом, его лучи с каждой минутой набирали силу. Сняв фляжку, поболтал ее, слабый плеск воды заставил меня нахмуриться. Я думал, там больше… Открутив крышку, отпил крошечный глоток, его хватило лишь на то, чтобы смочить губы. Словно и не пил… С трудом поднявшись, я побрел дальше.

Солнце, солнце, одно лишь солнце, И еще эта проклятая соль. Это конец… Я продолжал идти, уже понимая, что это бесполезно. Проклятый Фредерик — если бы он не дал мне воду, я бы уже был мертв. Смерть — это не так уж и плохо. Хотя бы иногда…

После полудня я допил последнюю воду. Долго выцеживал последние капли, потом, когда вода кончилась, с грустью взглянул на фляжку. Все, можно ее выкинуть. Лишний вес. Надеяться на то, что мне встретится вода, не приходилось. Но расстаться с фляжкой я не смог. Это было глупо, но выкинуть ее для меня было равнозначно смерти. Словно потерять надежду, поэтому я снова прицепил ее к поясу, поднялся с земли и пошел.

Часа через два я заметил какие-то облака — далеко, на горизонте. Или это марево? Да нет, облака. Мне очень хотелось, чтобы это было так…

Шесть часов — я стер соляную пыль с циферблата часов и задумался. Шесть утра или шесть вечера? На то, чтобы ответить на этот простой вопрос, мне понадобилось больше минуты, потом я с трудом сообразил, что часы вообще показывают земное время. Плохо, провалы в памяти — первый признак надвигающегося конца.

Я не помнил, когда наступила ночь. Помню лишь, что упал в сумерках, споткнувшись о соляную корку. И остался лежать, понимая, что вставать уже нет смысла.

Когда-то я читал о человеке, оказавшемся в пустыне. По ночам ему снилась вода — много воды, целые океаны чистой прохладной воды. Я был бы рад и этому, но мне не снилось ничего. И когда утром меня разбудила все та же проклятая жара, я без всякого сожаления подумал о том, что только что закончилась последняя ночь в моей жизни. В том, что это так, у меня не было никаких сомнений.

Подниматься не хотелось. Не хотелось до такой степени, что я не знал, найдется ли в этом мире что-нибудь, способное сдвинуть меня с места. Но нашлось — прошла минута, другая, я тяжело перевалился на бок и встал на колени, думая о том, что Алиса уже который день ждет меня на плато. Потом с трудом поднялся на ноги и пошел. Куда именно я шел, уже не играло большой роли.

Полдень… Я остановился и взглянул на солнце, оно сияло почти в зените. Сейчас мне казалось странным, что люди могут любить солнце. Могут загорать, часами валяясь на солнцепеке. Какие они глупые…