Каталка с жужжанием наподдала мне в спину, и там, в поясничном отделе, в густом тумане проснулась тупая боль.

— Что со мной?

— Последствия перегрузок. Сорок секунд тридцатисемикратной.

Сорок секунд — это в кашу, в кисель. В супчик-пюре. Глаза, небось, регенерировали спешно, чтобы я с ума не сошла.

— Пока ты не начала спрашивать, скажу кратко.

В дымке щелкнула зажигалка, и я наконец рассмотрела окрестности. Коридор на почтенном расстоянии заполняли люди, рядом стояли санитары, одетые в многолапые медицинские экзоскелеты. Поди, оперировали меня на ходу.

Доктор Акаги Рицко прикуривала, глядя в сторону.

— Кратко?

— Да. А ты дополнишь. Во-первых, «Тень» успешно достигла Заката.

Я прикрыла глаза. «Тень».

…Громада сверхдредноута валилась нам навстречу из фиолетовой бездны, корабль сходу открыл заградительный огонь, позади меня кого-то порвало в клочья, а я чувствовала только боль-боль-боль рвущего жилы корабля, с которым я наконец стала одним целым, чтобы успеть…

— Понятно, — сказала я, задирая голову. Лампа по контрасту с силуэтом СД выглядела как взрыв солярной боеголовки. — «Дыроколы» сработали через семь минут тридцать две секунды.

— Вероятно, какой-то временной сдвиг, — пожала плечами Акаги.

Ну, конечно. Почему бы и нет, подумала я, пытаясь ощутить хоть одну конечность. Судя по тому, что шея двигалась, что-то у меня осталось. Если так разобраться, то у меня при любом раскладе осталась я, остался обормот, а остальное дорастят и отрегенерируют.

«Обормот?..»

— Что с Синдзи? — спросила я.

— А это надо уточнить у тебя.

Я посмотрела в облако дыма, почти скрывающее лицо доктора Акаги.