– Кстати, зачем сказал? Ведь ты же понимал, что кто-то из ближнего круга играет против тебя.

– У меня не было выхода. – Паоло пожал плечами. – На карте стояла жизнь. Я посчитал, что все стриксы против одного предателя – неплохая раскладка. И не ошибся, как видишь…

– Это мы еще посмотрим. – Руджеро перевел пистолет на графа.

Луиджи сделал плавное, едва заметное движение. Паоло, поймав его взглядом, так же едва заметно покачал головой. Здоровяк досадливо крякнул и опустил нож.

– Ты не выстрелишь, Руджеро. Меня сейчас почти невозможно убить. Пули, даже серебряной, слишком мало для того, кто только что получил благословение Хозяина и прошел ритуал оживления. Опусти пистолет. Если выстрелишь, я останусь жив, а мои подданные с удовольствием растерзают тебя.

– Они не смогут! Я – Высший!

– Откуда ты знаешь? – рассудительно заметил Паоло. – Ведь у тебя не хватает сил для правильного обращения. Вдруг не хватит и против четырех лучших детей гиены?

Луиджи в подтверждение этих слов глухо зарычал.

Китаец замер в трансе медитации, неотрывно глядя на наручники.

– Продолжим, – произнес граф. – Я подозревал двоих – тебя и Джьякопо. Но я был слишком слаб, чтобы вступить в открытое противостояние: боялся, что один из вас меня добьет.

– Почему же именно мне поручил изображать отца Диониссио, когда охотник его ранил?

– Тебе больше всех подходила эта роль. И как показало время, я не просчитался. Так ты хотя бы не мог попытаться сам убрать девочку. Вообще, я думаю, ты решил не рисковать, правильно? Если бы у киан-ши ничего не вышло, ты снова затаился бы до следующего удобного случая.

– Бессмертные умеют ждать, – согласился Руджеро.

Киан-ши, все еще пребывая в прострации, принялся осторожно вращать кистями рук. Он все убыстрял и убыстрял темп, пока кисти не стали казаться двумя расплывчатыми желтоватыми пятнами. Азиат зажмурился, напрягся и резко дернул руками. Открыв глаза, с надеждой посмотрел на запястья. Бесполезно: кандалы остались на месте.

– Твою мать, – пробормотал он на чистом русском и, подумав, добавил еще непечатное. Внимание всех стриксов было занято беседой Руджеро и Паоло, так что на выходку китайца никто не обратил внимания.

– Мой господин, – пробасил Луиджи. – Вы уж простите, что вмешиваюсь. Но уходить надо бы. Разделайтесь уж с ним скорее. Только пусть он объяснит, зачем ему все это надо было-то? Вот что мне непонятно…

– У тебя психология раба, – презрительно скривился профессор. – Тебе никогда не понять. Я хотел власти!

– Да и шел бы ты… к власти-то! Дар получил, чего против господина умышлять стал?