Танаев вынул меч из заплечных ножен, полюбовался, как играют нереальные зеленые отблески на его поверхности, украшенной искрами шунгита. И медленно, осторожно, как большой кот, готовый к прыжку, двинулся вперед, выставив лезвие перед собой.

Годвин, оставшись у него за спиной и не отставая ни на шаг, крепко сжимал в руках короткую пику с прикрученным на ее конце виброножом и думал о том, что это оружие не приспособлено для того, чтобы резать светящиеся облака. «Какого черта я здесь делаю? — спросил он себя. — Почему следую за этим человеком, навстречу гибели? Может быть, это искупление за все прежние грехи, которые легли на мою совесть, пока я служил в корпусе чистильщиков?»

— Шунгит светится, — произнес Танаев очередную непонятную фразу. Он последнее время все чаще говорил загадками, и все чаще Годвину приходилось задавать ему наводящие вопросы, особенно в тех случаях, когда от ответа Глеба могла зависеть его собственная жизнь.

— И что это должно означать?

— Это не простое облако, к этому наверняка приложил руку сам Левин.

— Хорошо, что ты мне об этом сказал! А то я уж начал было думать, что это такой обычный светящийся туман, который попадается здесь на каждом шагу!

Юмор никогда не покидал Годвина, даже в минуты смертельной опасности, и это всегда вызывало в Танаеве уважение. Юмор в такие моменты снимал излишнее напряжение и позволял подготовиться к схватке.

Собравшись ответить Годвину, Танаев обернулся и успел вовремя заметить, что в туннеле, по которому они только что прошли, шевелится что-то живое.

— Сзади! — крикнул он Годвину, и тот, научившийся понимать его с полуслова, мгновенно обернулся и успел выставить свою короткую пику навстречу неторопливо приближавшемуся к ним отвратительному существу.

Вначале оно показалось Танаеву довольно безобидным, размером не больше собаки, или, скорее, крупной свиньи, поскольку было намного шире собаки. Существо казалось почти прозрачным, сквозь его панцирь можно было видеть ритмично сокращавшиеся внутренние органы. Его суставчатые тонкие ручки, расположенные веером вокруг небольшого рта, в который не смогла бы поместиться даже столовая ложка, тем не менее, уже жадно тянулись к Годвину.

Каждая из этих рук заканчивалась небольшими клешнями, которые немедленно вцепились в древко пики и с неожиданной силой потянули ее к себе.

Годвин попытался вырвать пику, но это ему не удалось, а использовать вибронож, беспомощно висевший на конце неподвижного древка, теперь было невозможно.

В этот момент Танаев заметил, что из небольшого рта этой отвратительной твари высовывается длинное тонкое жало.