– Да, да, мы будем мужественными! – наперебой закричали герои, пострадавшие за свободу Дагона. – Мы будем молиться за твою победу! Если хочешь, мы даже принесем кровавую жертву! Только выберем, кого зарезать...

Среди раненых возникло копошение. С руганью и оплеухами. Видимо, желающих послужить жертвенным агнцем катастрофически не хватало.

– Отставить! Никого резать не нужно, – прикрикнул на инициаторов кровавой бойни командарм. – Довольно жертв в рядах таха. Отныне гибнуть будут только киафу. Вадим! Ирвин! – Черный Шаман навел на диверсантов указательный палец. – Вперед, мои верные воины! Ведите нас в разведанные катакомбы!

– Неплохо бы сперва получить какое-нибудь оружие, – решился подать голос Косинцев.

– У тебя есть отличная винтовка! Вон какая длинная.

Откровенно говоря, командарм был прав. На ржавую фузею покойничка Джадо никто из мародеров не позарился. Да разве ж это оружие?

– Она не стреляет, мой маршал. Сгнила вся от старости.

– Действуй штыком и прикладом, солдат! Ведь как сказал великий русский полководец, царь Иван Свирепый: «Пуля слепа, а штык зряч!»

– Но тут и штыка нету! – огорченно воскликнул Вадим.

– Потерял важную деталь табельного оружия? – злорадно встрял полковник Забзугу. – Разгильдяй и вредитель! Под трибунал тебя!

– На себя посмотри, чудило! – огрызнулся Вадим. – Такую винтовку угробил, кабан сухоногий!

– Ты как разговариваешь со старшим по званию, солдат?! – вскипел полковник. Упоминание раздавленной АР-48 заставило его психануть не на шутку.

Однако на сторону Вадима вдруг встал сам Мвимба-Хонго:

– Заткнись, Забзугу. Во-первых, Вадим прав – ты просрал самое мощное оружие нашей армии, за что в другое время поплатился бы погонами. А во-вторых, сейчас в моем войске нет старших и младших, нет офицеров и рядовых. Есть только я и мои бесстрашные воины. И скоро мы все либо сдохнем как один, либо достигнем небывалого триумфа. А сейчас отставить разговоры. Слушай мою команду! В колонну по два, Вадим и Ирвин направляющие – бего-ом марш!

– Возвращайтесь с победой, друзья! – нестройно закричали в спину удаляющейся колонне раненые и больные негры.

Кто-то даже помахал сопливым платочком. Или, может, окровавленным бинтом.

* * *

Небо уже слабо серело – через каких-нибудь полчаса грозил начаться рассвет. В близкой Касуку шумно плескались то ли гиппопотамы-людоеды, то ли крокодилы. Подобно сухому дереву скрипел коростель, пугающе рявкала жаба-бык. Черный зев тоннеля, почти до невидимости заросший кустами и лианами, обрамленный фестонами мха, напоминал беззубую пасть бородатого доисторического чудовища. А вернее, мохнатый задний проход. Во всяком случае, разило из него совсем как из клоаки. В помойном ручейке резвились обнаглевшие до последней степени хухум. Алчные взгляды негров съедобные змеи игнорировали напрочь. Лишайник зловеще фосфоресцировал. Из глубины катакомб доносился ожесточенный писк крыс. Можно было вообразить, что у них тоже идет смертельная грызня за верховную власть.